Двоечникам и троечникам нужен совсем другой ЕГЭ

«Школа всегда врала»

«Данные о 20-ти процентах двоек на ЕГЭ по математике показались неожиданными, хотя любой педагог мог их предвидеть, – сказал, открывая семинар, проректор ГУ–ВШЭ Исак Фрумин. – В связи с этими результатами ведутся дискуссии как о содержании основного экзамена ЕГЭ, так и об адекватности требований школьного образования.

Когда я приглашал экспертов на очередной семинар ВШЭ, они предупреждали меня, что не хотят рассказывать, в каком состоянии у нас обучение математике. Они предпочитали объяснить, каким оно должно быть. Такой ответ, на мой взгляд, характеризует ситуацию. Никто не знает, что происходит с изучением этого предмета и почему у нас столько неудовлетворительных оценок на ЕГЭ».

…Впрочем, на некоторые вопросы ответило исследование Центра непрерывного математического образования г. Москвы.

«Московские учителя математики высоко ценят работу этого центра, – пояснил вице-президент РАО, бывший руководитель Рособрнадзора Виктор Болотов. – Для педагогов там постоянно идет контент-анализ. Они получают консультации, имеют обратную связь, участвуют в творческих конкурсах. Важно создавать в других субъектах РФ подобные структуры, которые могли бы работать с реальной, а не мифической, придуманной управленцами для отчетов, ситуацией».

«Одна из главных проблем массовой школы была в том, что она всегда врала всем, – сказал во вступительном слове директор Центра непрерывного математического образования Иван Ященко. – У нас нет никаких достоверных сведений о том, как сдавали математику в СССР. Все оценки были более или менее липовыми, и учителя это отлично знали. Раньше никто не волновался, что будет, если дети не выдержат школьный экзамен. Поэтому за много лет у нас почти не накопилось ни каких-либо данных, ни сравнительных измерений.

И вот появился ЕГЭ. Как бы сегодня его ни критиковали, как бы ни утверждали, что единый экзамен сдают нечестно, общее убеждение таково: массово подделать его результаты не так-то просто».

Докладчик продемонстрировал итоги исследования, проведенного в школах Москвы. Ученикам предложили контрольную работу. С учителей взяли слово блюсти чистоту эксперимента. Их оставили с детьми в классе. Двери закрыли. Конфиденциальность гарантировали. Выполненные работы проанализировали с помощью статистических методов. Результат был налицо: учителя тут же бросились помогать тем, кто имел шанс получить два балла.

Нужны ли еще доказательства?

«20 процентов двоек на ЕГЭ по математике – это очень оптимистичный итог, – прокомментировал один из участников семинара. – На мой взгляд, ситуация гораздо хуже. Обратите внимание: чем дольше проводится ЕГЭ, тем выше результаты. Система просто приспосабливается».

Докладчику задали вопрос: можно ли считать репрезентативным анализ, проведенный на московском материале?

«Мы продублировали почти все наши исследования в одном из сельских районов региона России, показавшего самые низкие баллы по ЕГЭ, – объяснил Иван Ященко. – Показатели оказались близкими. Ребята, обучающиеся в школах московских окраин, сегодня хорошо представляют Россию по всем параметрам. Например, в Москве есть немало образовательных учреждений, где учатся дети мигрантов, у которых русский язык – не родной».

«Первое негативное влияние ЕГЭ мы видим на подаче апелляций во время предметных олимпиад, – рассказал собравшимся Иван Ященко. – Раздается все больше и больше возмущенных голосов: почему у меня минус за задачу, если я привел правильный ответ? Ребята перестали понимать, что положено записывать решение.

Недавно я стал свидетелем сцены: девочка плачет над задачей. Я спросил ее: “Какие трудности?“. Из ее ответов было понятно, что она почти все решила. “Почему же тогда плачешь?“ – удивился я. Она отвечает: “Я не знаю, как записать условие“. Причина, по нашему мнению, в том, что последние год-два образовательные учреждения стали готовить старшеклассников к сдаче тестов. Ребят просто не учат записывать что-то, кроме ответа. Школа сегодняшнего дня закладывает в учениках ориентацию на результат: кто победил, написав верный ответ, – тот и прав. А ход мысли, оказывается, уже не важен».

Вице-президент РАО Виктор Болотов решительно не согласился с этим. «Не стоит делать из частных фактов глобальные выводы. Проводимая ОУ подготовка к ЕГЭ не имеет к этому отношения, – заявил он. – Я хочу напомнить вам, коллеги, что задание с выбором правильного ответа предназначено для тех, кто не может перешагнуть барьера тройки. Над вопросами заданий части “В“ надо уже думать, а часть “С“ – это хорошие олимпиадные задачи».

…Как известно, в 2009 году в Российской Федерации начинает действовать новый порядок набора в вузы – через ЕГЭ в сочетании с федеральными предметными олимпиадами и олимпиадами ведущих вузов России. Поэтому эксперты Центра непрерывного математического образования решили исследовать вопросы: каков уровень современных олимпиад по математике, кто в них участвует и как влияют на них новые требования к подготовке в старшей школе? Не деградирует ли олимпиадное движение в условиях, когда победа в интеллектуальных состязаниях станет одним из условий для поступления в вуз?

«Мы вынуждены снижать уровень первых задач математической олимпиады (тех, которые проверяют, хорошо ли человек соображает), – подвел итог докладчик. – Теперь это задания, которые можно решить, учась в 7–8-м классе. Это делается для того, чтобы одиннадцатиклассники, участвующие в математической олимпиаде, выполнили хотя бы несколько первых задач. За последние годы, как показало наше исследование, задания по программе старшей школы решаются в ходе олимпиад все хуже и хуже. А это – несомненный показатель падения общего уровня школьного образования».

«Я бы принял во внимание факт зачета итогов олимпиад для вступительных экзаменов в вузы, – снова не согласился бывший руководитель Рособрнадзора. – Да, предметные олимпиады за последние годы стали массовыми. Теперь они проводятся в каждом регионе, и результаты засчитываются вузами, что влияет и на состав их участников, и на снижение уровня их знаний. Олимпиады сегодня расползаются, как тараканы. Мотивация на участие в них растет. Это угроза коррупции и профанации олимпиадного движения.

Впрочем, хочу подчеркнуть: существует высокая корреляция между хорошими баллами по ЕГЭ и победами на региональных и районных олимпиадах. Мы проводили анализы единого экзамена в регионах и выявили: все “высокобалльники“ являются призерами олимпиад уровня региона и района».

Участники семинара высказали мнение, что рано оплакивать элитное образование в России: «Пока еще есть серьезные математические олимпиады, которые позволяют отбирать лучших. Углубленному преподаванию предмета в школах ничего не угрожает: работа с элитой приносит существенное улучшение условий труда учителя, и к этому стремились и будут стремиться многие. Жаль только, что подготовленная элита математического образования у нас в России пока не будет востребована. В ближайшие пять лет – точно».

ЕГЭ должен быть дифференцирован

«С массовым математическим образованием ситуация еще печальнее, – продолжал докладчик. – В школе сейчас происходит имитация математического образования. К 11-му классу мы теряем подготовку 5–6-го класса.

Задача: билет стоит 20 рублей, ожидается повышение цены на 30 процентов. Сколько билетов можно будет купить на 100 рублей после повышения цены? Правильный ответ дали только 8–9 процентов одиннадцатиклассников. Мы убеждены, что необходимо до конца школы давать ребятам текстовые арифметические задачи на здравый смысл. Пока что примерно 25 процентов учеников, которые ошибались в этих задачах, не могли даже понять их условия».

«Первой проблемой школы является отсутствие культуры работы с данными, – согласен Исак Фрумин. – То же самое показали международные исследования PISA и TIMSS, которые мы сначала попытались игнорировать. Нам казалось странным, что наши дети способны осилить сложные задачи, но не могут решить задачи в практическом контексте».

«А ведь первые данные по международным исследованиям мы получили в 1995 году, – подчеркнула замдиректора ГНУ «ФИПИ», зав. Центром оценки качества образования РАО Галина Ковалева. – Тогда им никто не придал значения».

«Мы считаем, что двоечникам или троечникам нужно давать совсем другой ЕГЭ, состоящий из очень простых задач, – заявил Иван Ященко. – Пусть человек сделает хотя бы половину, но получит удовольствие от того, что он реально что-то понимает. Следует сделать массовое математическое образование более реалистичным, повысить требовательность, но одновременно давать ребятам больше понятных задач на материале, который им нужен.

Экзамены по математике не могут быть одинаковыми для разных программ и детей. Не следует сильно разделять их до 10–11-го класса, но в старшей школе они уже должны заниматься по отличным друг от друга программам».

«Можно поставить цель от имени партии и правительства: меньше двоек, – сказал Виктор Болотов. – И их будет меньше, причем без всяких обоснований.

Сегодня существуют различные категории ребят, изучающих математику: три, пять часов в неделю и выше. Для них должны быть выработаны несходные представления: что им нужно сдавать. Без разграничения двух типов экзамена по математике – базового и профильного курса в рамках ЕГЭ  – мы далеко не уйдем. И вопрос не в количестве двоек, а в том, что этот предмет в школах России изучают по-разному. Так же нужно принимать и экзамены.

Второе. Чтобы мы могли получать кадры для хороших инженерных вузов, важно развивать заочные математические школы для ребят из провинции. Для них зачастую нет подходящих учителей.

И третье. Для большинства населения необходима математическая грамотность. Люди должны иметь некоторое представление о том, что такое математика; как ею пользоваться; как подсчитать, например, какие проценты в каком банке выгоднее».

«Наша надежда – учителя»

«У нас есть некоторая надежда на то, что произойдет что-то хорошее, – заключил свой доклад директор Центра непрерывного математического образования г. Москвы. – Эта надежда – педагоги. Существенный процент учителей математики все еще умеет решать задачи. И это не может не радовать. У нас есть большой массив данных. Во время творческого конкурса, который мы проводим, педагоги это делают сами и – что не менее важно – анализируют решения учащихся (мы специально даем им неверные варианты). Победители получают гранты.

Мы проводили немало исследований среди преподавателей, чтобы выяснить, умеют ли они справляться с задачами. Их средний результат на традиционном экзамене – на уровне четверки. То же самое, когда учителя математики выполняют задания ЕГЭ. Между прочим, в других странах с этим дело обстоит гораздо хуже. Сейчас наш центр выступил с инициативой проведения международного исследования на тему: как сами педагоги решают задачи?»