События

«Когда-нибудь люди опомнятся...»

Хорошим противовесом переизбытку высокопарных слов о воспитании школьников стал выход к микрофону Евгения ЯМБУРГА, директора Центра образования № 109 г. Москвы. Он не был заявлен участником в программе конференции «Современные подходы к организации воспитывающей деятельности в образовательных учреждениях города Москвы», но его незапланированное выступление на этом мероприятии сорвало неоднократные аплодисменты.

«Мы забываем элементарные вещи»

– Я глубоко убежден, что педагогика важнее экономики. К сожалению, государство этого пока не понимает. Никакие экономические модели невозможны при полном разрушении шкалы нравственных ценностей. А мы все верим в ноу-хау, технологии, партнерство. Читаем переведенные с японского книги с отставанием в пятнадцать лет, тогда как в Японии сегодня полным ходом развивается так называемая гуманитарная экономика. Вы не поверите, какой главный фактор успешного рынка выявили японцы. Взаимное доверие! Если все обманывают всех, никакого нормального рынка быть не может.

Есть ли нам, на что опереться?

На конференции прозвучали слова доктора исторических наук Бориса Кирмасова о том, что, согласно опросам, люди хотели бы вернуться к советской системе воспитания. И нам действительно есть на что там опереться (конечно, не во всем): совершенно изумительный деятельностный подход, теория коллективных творческих дел, работы по формированию единого образовательного пространства или забываемое нами трудовое воспитание, от которого нельзя отказываться.

Маленький пример. Я руковожу огромной школой, где две тысячи детей, пять зданий и всего три технички. Ученики делают уборку сами, и это нормально. Приезжают ко мне на семинар директора из шахтерских регионов и спрашивают: «Как это так! Дети у вас убирают школу?» «А кто же, – отвечаю, – за них будет убираться?» «А у нас ссылаются на приказ Министерства образования и говорят, что нельзя отвлекать ребенка от образовательной деятельности».

Понимаете, мы уже забываем элементарные вещи, связанные с обслуживанием самих себя. Разумеется, нужно найти другой подход: можно и шапочки придумать забавные, как в «Макдоналдсе», чтобы было веселее, и какие-то знаки отличия. Это все элементарная, нормальная педагогика, которой старшее поколение учителей заниматься привыкло, а молодежь мы обучим.

Поэтому меня не очень волнуют технологии, с ними у нас все в порядке. И раз мы хорошо знаем их, теперь осталось понять, чего хотим от детей. Потому что, как писал Сенека, когда человек не знает, куда плыть, ни один ветер попутным не будет. А для того чтобы это знать, одной психологии недостаточно. Тут важны и культурология, и философия, и этнология.

«Не нужно поддаваться моде»

XX век был очень неудачным, пролились потоки крови. Но XXI век будет еще тяжелее. Настоящее начало XXI века – это 11 сентября, и с этим нам придется жить. Тогда возникает вопрос: к чему мы должны готовить детей, то есть каким должно быть содержание воспитания и образования? Если опять всех выстраивать в колонны по четыре, вести их куда-то с одной идеологией, то, я боюсь, мы достигнем обратного эффекта. Век потребует людей свободных, способных принимать нестандартные решения. Создавать новые технологии может только внутренне раскрепощенный человек.

Нынешняя школа ставит себе задачу воспитать людей умелых и мобильных. Я тоже никого не зову в пещеры: нужно уметь владеть компьютером, знать хотя бы один иностранный язык и водить машину. Но есть не менее сложная задача – воспитать человека духовного.

Когда я слышу модные сегодня слова «прагматизм», «партнерство», я настораживаюсь и вспоминаю притчу о волках, съевших зайца. Совестливые, они похоронили кости и решили поставить памятник. Задумались, какую надпись на нем сделать. «Враг»? Неудобно, заяц же дал им пищу. «Друг»? Тоже неудобно, съели ведь. На памятнике написали: «Партнер».

У нас большая беда: мы все хотим привязать к пользе. Но голый прагматизм ведет к оскудению, в том числе и совести.

Когда все кричат о патриотизме и нравственности, я напоминаю, что пятнадцать лет назад программа по русской литературе в старших классах составляла 400 часов, сегодня – 200. Мало кто знает, что, когда фашисты пришли на территорию Советского Союза, они основали школу для русских рабов. Мы не поленились, посмотрели фашистские учебные планы. Там тоже отводилось 200 часов на русскую литературу! Да, не мы с вами формируем учебные планы. Значит, нам остается гуманитарную деятельность переносить в воспитательную работу, на вторую половину дня.

Сейчас мифы Древней Греции, христианские притчи, русская литература – мусор. Их заменяют экономикой, компетенциями, прагматикой, ноу-хау. Это очень опасный перекос. Но мы его когда-нибудь преодолеем, люди опомнятся. К сожалению, с опозданием, но это пройдет. В России все происходит долго.

Также часто слышны крики: «Понаехали!» К примеру, в Германии уже очень много турок. Они строят страну, и в 2012-м году неместного населения там будет больше. А у нас такая ситуация прогнозируется к 2052-му году. И тогда возникает проблема формирования толерантности, не решив которую, мы «взорвемся». Вроде бы занимаемся этим, работаем со старшеклассниками. Но австралийские исследования показали, что по-настоящему формировать толерантность необходимо… с пяти с половиной лет.

Не хочу никого пугать, я оптимист. Глаза боятся, а руки делают. Просто нужно задуманную мысль довести до конца, верить себе, не поддаваться моде. У нас каждая новая идея в педагогике вытесняет старую. А еще – брать все положительное, что было, и наполнять это содержанием, понимая следующее: в такой сложной, дифференцированной стране никогда не может быть единой идеологии для всех. Как вы себе это представляете – одну национальную идею и для олигархов, и для бомжей, и для интеллигентов окуджавского «розлива»! Следовательно, ничего другого, кроме того, как создавать очень тонкое общество, где люди способны к диалогу, нет.

А ТАКЖЕ…

Участников конференции не оставило равнодушным стихотворение Владимира Корнилова, процитированное Евгением Ямбургом.

Считали: все дело в строе,
И переменили строй,
И стали беднее втрое
И злее, само собой.

Считали: все дело в цели,
И хоть изменили цель,
Она, как была доселе,
За тридевять земель.

Считали: все дело в средствах,
Когда же дошло до средств,
Прибавилось повсеместно
Мошенничества и зверств.

Меняли шило на мыло
И собственность на права,

А необходимо было
Себя поменять сперва.

Школьному психологу – новые полномочия

Евгений Ямбург заметил: «Я по России поездил и видел: психологов и дефектологов уничтожаем – их не на что содержать. Экономим, а потом будем лагеря создавать для подростков…» Тем не менее сами психологи не опускают руки. С докладом о роли этих специалистов в деле воспитания на конференции выступила Ирина ДУБРОВИНА, академик РАО, заведующая лабораторией психологических основ воспитания Московского городского психолого-педагогического университета.

– Школьная психологическая служба, к сожалению, акцентировала основное внимание на одном аспекте образования – усвоение учеником знаний, развитие его интеллектуальной сферы. И значительно меньше заинтересованности уделяется формированию эмоциональной, нравственной сфер, человеческому взаимодействию, что напрямую связано с воспитанием психологической культуры.
Отсюда много труднорешаемых проблем, переплетающихся с психологическим здоровьем подрастающего поколения. Ведь учить чувствовать – это, наверное, самое трудное, что есть в воспитании. Именно переживания свидетельствуют об истинном отношении человека к явлениям и событиям окружающего мира, к людям, к самому себе. И решающим условием нравственного развития, становления гуманистического мировоззрения детей является их непосредственный опыт. Практика общественного поведения ребенка в коллективе, совместная со сверстниками и взрослыми деятельность воспитывают систему моральных чувств и привычек, рождающих нравственные потребности.
Неслучайно на первый план сейчас выходит умение и способность педагога-психолога глубоко анализировать все влияния, которые оказываются на маленького человека. Повседневная социальная практика в образовательных учреждениях, в семье, обществе определяет процесс адаптации к культурным нормам. Педагогическая запущенность, родительское попустительство или жестокость, негативное отношение учителей, отсутствие позитивной социальной среды как среди взрослых, так и сверстников не дают ребенку понимания смысла своего образования, целей в жизни, ведут к туманному представлению о своем будущем, к несформированности уважения и любви к самому себе, а следовательно, и к миру в целом.
То есть прежде всего следует корректировать не психические особенности школьника, а те условия, в которых он вынужден жить и учиться. Скажем, школа должна помогать ученику войти в культуру не только содержанием учебных программ, но и культурным характером взаимоотношений взрослых, работающих в образовательном учреждении: преподавателей между собой, учителей и администрации, психологов и педагогов, всех взрослых, трудящихся в школе, и родителей учащихся.

Психологу необходимо вести свой предмет, поскольку дефицит психологических знаний испытывают не только учителя и родители, но и сами учащиеся.

Психолог, работая в ОУ, может и должен использовать разные формы применения своих знаний и умений. Он мог бы быть не только педагогом-психологом, но при соответствующей дополнительной подготовке и учителем психологии. Если учесть, что в задачу педагога-психолога входит психологическое просвещение всех участников образовательного процесса, то психологу необходимо вести свой предмет, поскольку дефицит психологических знаний испытывают не только учителя и родители, но и сами учащиеся.
Это парадокс: самое сложное явление – психика человека – в школе практически не изучается. Ребенок, достигнув определенного возраста, познает себя в физическом отношении. Признаки физиологической зрелости во многом самоочевидны. А психологическое самопознание для детей – процесс сложный, иногда мучительный, выводы о себе как человеке нередко бывают ошибочными, так как такими знаниями школьник не располагает.