Nesnesitelna lehkost byti

Вспоминает Алексей СЕМЕНОВ ¹

Легкость

Первое самое заметное качество в Толе, – легкость. Осознав это слово, я уже не смог отказаться от цитирования названия романа Милана Кундеры, вышедшего во французском переводе в 1984 году и в чешском оригинале в 1985-м — в те времена, когда было ощущение, что все уже кончилось, а, оказывается, все только начиналось… Тогда я еще не знал Толю, но мне кажется теперь, что он все уже предчувствовал.

В вальдорфскую школу я попал на рубеже 90-х годов в Сан-Франциско. Она казалась маленькой и небогатой, занимались ею хорошие люди, и было очевидно, что это здорово. А через три года я впервые увидел Толю.

Ольга Николаевна Держицкая, которая тогда опекала в московском департаменте образования негосударственные школы, подвела меня к человеку в очках (и, кажется, с бородой) и сказала: «Вот это директор вальдорфской школы Анатолий Аркадьевич». Я поморщился, потому что понимал, что даже в то время нельзя было быть честным директором вальдорфской школы в Москве. Толя легко объяснил мне в двух предложениях, о чем идет речь. Это вызвало большое уважение и симпатию.

Дальше длительный туманный период, который я не могу хронологизировать. Видимо, в Школе я впервые очутился, когда она уже стала государственной. А потом пришло время отдавать дочку Марфу в детский сад. Мои дети учатся в разных школах города, но до сих пор я не знаю, в какой еще сад можно отвести маленького, если не к Пинскому. И это при том, что Толя совершенно искренне (и, видимо, правдиво) уверял, что он в саду не бывает никогда и понятия не имеет, что там происходит. Для меня же ясно, что люди в саду — другие. Это не профессионалы дошкольного воспитания, большие или меньшие, которых я встречаю в ДОУ. Таких людей, как в саду, я ожидаю встретить у своих друзей, а еще – в школе у Толи. Забавно, что именно в саду я наблюдал то, что впервые когда-то увидел в бедном муниципальном итальянском саду, где еду детям дают не порциями, а из общего котла (откуда кладут и воспитательницам) – сколько кому надо. Это все очень легко и просто…

Вот что захотела написать Марфа (она училась в Школе в 1–2-м классах в 2000 г.): «Когда я еще училась в школе № 1060 у Толи Пинского, в коридоре стояли парты. Мы с друзьями любили забираться на них и разговаривать. И вот один раз второклассница бежала мимо, споткнулась и ударилась о парту. Села на пол и начала плакать. Мы подбежали. Маленький, но ярко-синий синяк, как чернила, появился у нее на коленке. Вдруг, как добрая фея, появился наш Директор. Он дал девочке чупа-чупс и пригласил в кабинет. Мы с друзьями обсуждали, что же они там делают? Пару минут спустя второклашка вышла. Она просто светилась. Вышел и Анатолий Аркадьевич, с огромной улыбкой, как будто он проглотил ананас. И пошел куда-то. Даже мы удивились, как за три минуты человека из очень плохого настроения можно привести в очень хорошее…»

Толя и деньги

Нашему поколению (Толя и старше) пришлось осваивать-формировать понимание того, что такое деньги и как о них говорить. Кажется, Лем писал об ощущении неприличия при разговоре о деньгах «между интеллигентными людьми» (вроде секса — в Европе). Толя освоил новый язык незаметно, легко, так же как он на моих глазах продвинулся в английском…

Александр Григорьевич Асмолов (при Ткаченко) попросил меня прийти на какое-то экспертное обсуждение проблем российского образования, которое проводили представители чего-то международного (то ли Всемирного банка, то ли каких-то общеевропейских структур) и привести с собой толкового директора школы. Я позвал Толю. Обсуждение было активным, нам задавали вопросы о том, кто может собрать те или иные сведения, проверить их достоверность, обобщить. В какой-то момент Толя сказал, что можно на эту тему сделать многое, но сначала надо получить ответ на вопрос «Сколько за это будут платить?». Толе никто не ответил. Видимо, разговор о деньгах был там неприличен.

Раз в год дети и родители Школы проводят колоссальную ярмарку. Шитье, выпечка, фотографии, керамика, десяток кафе, трактиров, островки занимательной науки, выступления музыкантов и актеров — все двигается, продается и покупается (и раскупается). Вся эта рыночная, ярмарочная культура формируется легко, как бы сама собой, и является необходимой частью школьной жизни. Наличие кассовых аппаратов все бы это крайне запутало, но, думаю, Толя бы и их интегрировал.

Работа

Я говорил о нашем первом вместе с Толей приходе в министерство. Довольно скоро снова понадобилось что-то делать, теперь уже не по собственной инициативе. Начиналось время Филиппова–Кузьминова. Толя был очевидно необходим, правда, нужен был бы десяток таких, как он, находящихся внутри школы, но могущих посмотреть на нее со стороны. Толя был один, пожалуй, не скажу, что справлялся он всегда легко…

Толе как-то понравилось понятие «эффективная школа», он выяснил, что главным специалистом в этом является (если я правильно помню фамилию) Мортимор из Лондонского университета. Я как раз ехал в Лондон, и Толя попросил меня найти там Мортимора и поговорить с ним. Я нашел, пригласил в Москву, получил бесплатную книжку и купил несколько. Толя начал с этим разбираться. Мортимор, кажется, так и не приехал, но результат получился у Толи и у меня легко.

Толя часто вспоминал нашу встречу в арабском кафе на Маяковке (его там давно уже нет). Мы пытались понять, что делать в образовании, и решили, что было бы хорошо создать курс интегрированной науки. Он взялся руководить этим делом, я — финансировать и критиковать. Мы в течение года регулярно встречались и сделали, как мне кажется, оптимально то, что можно было сделать легко командой квалифицированных людей в Москве того времени. Он, в частности, частично написал, частично перевел, частично собрал и издал около семи книжечек «Интеграции». Было бы здорово к ним вернуться.

Легкое «нет»

При своей крайней отзывчивости и расположенности к людям Толя очень легко говорил: «Нет, я этого делать не буду» или «Нет, этого допустить нельзя», и ему многое удавалось.

Последние дела

К началу осени я прояснил для себя, что нужно предпринять, чтобы сделать информатизацию школы массовой реальностью (в десятках процентов школ). Я рассказал про это Толе у себя дома, куда он пришел, чтобы обсудить структуру «комплексных региональных проектов модернизации образования». Он очень воодушевился. В частности, ему пришлась по вкусу возрастающая прозрачность школы. Потом Толя живо откликался на мои письма, давал интересную конструктивную правку. В конце концов эта линия нашего общения захлебнулась по моей вине, я не успевал реагировать на его предложения. Сейчас все здесь развивается успешно, исходная поддержка Толи оказалась очень важной.

Он так понимал жизнь…

Вспоминает Лена Булин-Соколова ²: «Уходя, Толя объявил, что едет в Америку, чтобы встретиться с одной из сестер Бэрри. Он узнал, что она жива, решил, что должен поговорить с ней о клейзмерской традиции, нашел ее, написал письмо и собрался в Нью-Йорк. Все это было легко, потому что интересно… Интерес к жизни и людям, желание понять их у Толи были очень острыми. Он стремительно и увлеченно включался в ситуацию, проблему, человека: начинал думать, обсуждать, писать, содействовать.

Мы привели нашу пятилетнюю Анечку к нему в Школу, чтобы посоветоваться, как поддержать ее в желании узнавать новые вещи, учиться. Толя, поговорив с девочкой, решил, что вопреки принципам вальдорфской педагогики, Анюта будет ходить в его Школу с пяти лет: «Я сам буду возить ее». Целый год он каждое утро заезжал за Анечкой. Делал это он так, что мы не испытывали особой неловкости. Это было ему легко...

Если он считал, что что-то должно произойти, он брался и делал. Он так понимал жизнь…»

***

Примерно в то же время я получил от Толи его статью об Израиле и диаспоре. Я быстро ее прочитал и сказал, что очень сочувствую основным мыслям статьи, но для меня критический вопрос состоит в том, возможно ли повторение Холокоста. Толя сказал, что, конечно, нет. Я привел ряд аргументов в пользу того, что в современном обществе по-прежнему нет защиты от Холокоста, и посоветовал дать почитать текст Харшиладзе. Через месяц в Москве стали закрывать грузинские компании.

В понедельник я со своим другом Женей Бутманом зашел в Школу, мы обсудили дела, и Толя организовал небольшой концерт в крохотной комнатке наверху. В среду он был уже в больнице.

Легкость оказалась непереносимой…

_____________

¹ Алексей Львович Семенов — ректор Московского института открытого образования.

² Елена Игоревна Булин-Соколова – жена Алексея Львовича.