Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Управление школой»Содержание №11/2008

ШКОЛА И ВЛАСТЬ

Единый экзамен

Российские учителя не любят ЕГЭ

Таков результат опроса в четырех регионах, проведенного Центром социологии образования РАО

В ГУ–ВШЭ состоялся семинар из цикла «Актуальные исследования и разработки в области образования». Директор Центра социологии образования, академик РАО, доктор психологических наук Владимир Собкин познакомил участников с результатами нового социологического исследования «Отношение учителей общеобразовательных школ к ЕГЭ».

Дискуссантом стал вице-президент РАО, бывший руководитель Рособрнадзора Виктор Болотов.

«Идеал нельзя навязать, – начал докладчик свое выступление словами французского социолога Эмиля Дюркгейма. – Нужно, чтобы его поняли, полюбили и захотели осуществить те, кто должен его осуществлять; нужно, чтобы эта большая и насущная работа по переделке и реорганизации образования была бы делом самого корпуса преподавателей».

Эпиграф актуальный. Потому что российские учителя до сих пор не полюбили единый экзамен. И, кажется, не склонны к этому чувству.

Из исследования «Отношение учителей общеобразовательных школ к ЕГЭ»: около 20% педагогов сказали «нет» ЕГЭ, утверждая, будто «традиционная форма итоговой аттестации более объективно оценивает освоение школьной программы»; от 44 до 55% учителей высказались против обязательного ЕГЭ, мотивируя свое мнение тем, что сдача экзамена в таком формате может осуществляться только по желанию самих учащихся.

Всего от 13 до 21% респондентов – с разными нюансами – заявили: они принимают единый государственный экзамен.

Простейшее вычитание – и вот результат: до 80% учителей – против закона о ЕГЭ.

Почему его огласили лишь после принятия закона и вслед за тем, когда главный идеолог далеко не бесспорной формы итоговой аттестации учащихся Виктор Болотов ушел с поста руководителя Рособрнадзора и стал вице-президентом РАО?

На некоторые вопросы отвечает само исследование.

ЕГЭ заказывали?

«Эта работа была выполнена по нашему заказу, – предупредил вопросы Виктор Болотов. – Владимир Самуилович Собкин со своей командой выиграли конкурс и реализовали проект».

«Исследование, которое сформулировал Рособрнадзор и лично Виктор Александрович, кажется мне очень важным и своевременным, – подчеркнул директор Центра социологии РАО. – Министерство не изъявляло желания получить итог, который был бы «правильным». Требований не предъявлялось ни при подготовке инструментария, ни при обработке результатов.

Вы можете убедиться: выборка репрезентативна. Даже если регионы подбирались заказчиком, все равно исследование получило некую правдоподобную картину отношения учителей в регионе к единому государственному экзамену».

Репрезентативная выборка – это 658 учителей из Москвы и 642 из Московской области (где ЕГЭ не любили никогда и, вероятно, никогда не полюбят) на 555 педагогов из Красноярского края (родных мест бывшего руководителя Рособрнадзора, где с этой формой итоговой аттестации успели свыкнуться) и 479 из Ставрополя и Ставропольского края (где единый госэкзамен проводится только первый год).

Почему среди респондентов нет преподавателей из регионов с наибольшим опытом единого и государственного – Самарской области и Республики Чувашия?

«У них там своя социология, – отмахнулся Болотов, – проведи мы исследование на их базе, все оказалось бы слишком хорошо!»

В.С. Собкин

Получите!

С самого начала отметим: выборку нельзя назвать репрезентативной. Процентное соотношение респондентов не моделирует реальных масштабов явления. Только в первые годы проведения ЕГЭ процентное соотношение выборки «два на два» (два региона, участвующих в едином экзамене, на два региона, принимающих в нем ограниченное участие) могло считаться репрезентативным в масштабах страны.

Сегодня, когда принят закон и практически все регионы (за несколькими экзотическими исключениями) активно проводят единый госэкзамен, предоставлять половину выборки Москве и Московской области – решение политическое.

Такой подбор подразумевает, что наконец пришло время проанализировать негативное отношение учительства к ЕГЭ. Но   где его теперь взять? В каких слоях образовательной почвы можно откопать этот негативный – и в данном случае востребованный – пласт?

В большинстве регионов первая волна сопротивления ЕГЭ уже подавлена, а вторая – только на подходе.

«У нас, коллеги, есть примеры по российским регионам, когда данные ЕГЭ используются для квалификации или дисквалификации учителя и школы, – с сожалением отметил Виктор Болотов. – После 3–4-х лет применения новой формы итоговой аттестации во всех регионах родители стали выбирать школу, учитывая результаты ЕГЭ. Следовательно, с введением нормативно-подушевого финансирования у образовательных учреждений появился стимул избавляться от учителей, у которых итоги единого госэкзамена по значимым для школы предметам невысоки».

Выразив сожаление, вице-президент РАО предпочел не уточнять, что все перечисленное является составной частью комплексных проектов модернизации образования, на реализацию которых регионы получают федеральное софинансирование.

На сборе и анализе данных регионального ЕГЭ в регионах-участниках КПМО базируется областной мониторинг. Его сведения применяются для оценки хорошо успевающих и неуспевающих образовательных учреждений, новой системы аттестации учителей, выделения школам стимулирующей части ФОТ и начисления зарплат по НСОТ.

В ряде субъектов РФ вовсе не институты повышения квалификации, а именно центры по проведению ЕГЭ (с передачей им новых функций) стали базовыми для проведения учительской аттестации.

Поэтому, планируя новое исследование, социологи имели все основания предположить, что вряд ли учительство большинства российских регионов будет с охотой критиковать экзамен. Во всяком случае, до окончания действия КПМО. Пригодились критично настроенные к ЕГЭ Москва и Московская область.

Подробности

Исследование проводилось в 4-х регионах: в Москве, Московской области, Красноярском и Ставропольском краях. Были опрошены 2 334 учителя старшей школы, проживающие в сельской местности, региональных и районных центрах. 1893 респондента работают в обычных государственных школах, 435 – в специализированных с углубленным преподаванием предметов.
Предложенная педагогам анкета включала более 100 вопросов и свыше 600 вариантов ответов (в том числе «затрудняюсь ответить» и «не имею мнения») по разным содержательным блокам, включая:
– социальные функции ЕГЭ (влияние на доступность разных видов профобразования);
– социальные риски, связанные с введением ЕГЭ (пригоден ли он как способ оценки качества образования, сомнения в анонимности проведения единого экзамена и т.п.);
– влияние ЕГЭ на качество школьного образования (цели и содержание образования, методы преподавания, формы контроля успешности обучения);
– влияние ЕГЭ на социальные аспекты профессиональной деятельности учителя (освоение инноваций, профессиональная коммуникация, сотрудничество, обмен опытом, социальная оценка профессиональной деятельности учителя и образовательного учреждения).

Не мечтайте о социальной справедливости

На протяжении нескольких лет российских учителей приучали относиться к ЕГЭ в точном соответствии с эпиграфом к «Мертвым душам»: «Полюбите нас черненькими, потому что беленькими нас всякий полюбит». Руководителям регионального образования не удавалось внушить педагогам любовь к «черненькому» ЕГЭ. Махнув рукой на просвещение учительского корпуса, они остановились на формуле «стерпится – слюбится».

Как с удовольствием повторил Виктор Болотов слова бывшего руководителя самарского образования Ефима Когана, «понять – это значит привыкнуть».

За несколько лет учителя к ЕГЭ привыкли. Но по-прежнему не понимают его достоинств.

38,2% опрошенных педагогов заявили, что он не является объективным показателем знаний и не может служить для итоговой аттестации.

21,5% учителей уверены: его нельзя считать надежным измерителем для вступительных испытаний в вуз.

34,3% ответили: ЕГЭ может служить объективным показателем знаний ученика применительно лишь к некоторым школьным предметам (14,8% – к определенным темам).

Вот как разделились учительские голоса по регионам: 19,5% педагогов в Ставропольском крае, 10,6% – в Красноярском, 22% – в Московской области и 31,5% – в Москве считают, что ЕГЭ не является объективным показателем для проведения вступительных экзаменов.

А как же главный довод, к которому апеллировали в Министерстве образования РФ? Где же он, «мальчик из Магадана», который сможет сдать ЕГЭ и поступить в МГУ или РУДН?

Поверили ли учителя в тезис Владимира Филиппова, что единый экзамен служит восстановлению социальной справедливости? Больше половины ответили: нет. Только у 12,2% педагогов – «ЕГЭ увеличит шансы поступления в вуз выпускников сельских школ»; у 11,2% – «позволит учащимся из небольших городов и удаленных регионов поступать в вузы Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов»; 9,5% учителей зафиксировали: данный экзамен «облегчит учащимся поступление в вуз того профиля, которого в их регионе нет» (также см. табл. 1).

Таблица 1

«Считаете ли вы, что введение ЕГЭ позволит решить проблему социального неравенства в доступе к высшему профессиональному образованию?»

Варианты ответов учителей

Общее, %

Да, это позволит учащимся из малообеспеченных семей преодолеть неравенство в получении высшего профессионального образования

18,5

Да, это позволит учащимся из низкообразованных семей преодолеть социальные барьеры в получении высшего профессионального образования

7,1

Нет, введение ЕГЭ не влияет на устранение существующих социальных барьеров, препятствующих получению высшего профессионального образования

69,8

Не имею мнения по этому вопросу

4,5

«Мне кажется, нам предстоит очень сложная работа по включению инновационного процесса в такой ситуации настороженности отношения учительства, – высказал опасение Владимир Собкин. – Как преодолеть эту негативную установку? Каковы возможные технологии ее преодоления?»

«Обязательность ЕГЭ не поддерживает порядка 80 процентов учителей, – возразил и.о. проректора ГУ–ВШЭ Исак Фрумин. – И в свете этого обстоятельства все остальное предстает в другом виде. Вы предлагаете увидеть нам ЕГЭ как некое планетарное бедствие – глобальное потепление или похолодание, от которых всех тошнит, но надо как-то приспосабливаться. И объясняете, как к нему надо приспосабливаться».

«80 процентов педагогов не одобряет ЕГЭ – допустим. Известно, что большая часть учителей поддерживает КПРФ, – парировал бывший руководитель Рособрнадзора. – Ну и что?»

Объективен ли ЕГЭ?

«Введение такого инструмента, как ЕГЭ, изначально изменяет цели образования, формы контроля над ним и его содержание, саму деятельность учителя, мотивационные инновационные установки, – сказал Владимир Собкин. – Поэтому мы анализировали ответы учителей, которые работают по обычным, авторским и экспериментальным программам. Это для нас очень важный момент.

Как относятся к ЕГЭ педагоги, которые трудятся в экспериментальном режиме? Как введение инноваций связано с профессиональной коммуникацией внутри сообщества? Что происходит в самой профессиональной среде?»

Исследование установило: совершаются предсказуемые процессы. Их можно было предотвратить в начале десятилетия. Однако с мнением педагогов тогда никто не посчитался. Им дали высказаться только тогда, когда результаты ЕГЭ вовсю применяются для всех аспектов региональной образовательной статистики. И отказаться от их использования уже затруднительно.

Но учителя все же высказались.

ЕГЭ не подходит и для итоговой аттестации школ. Это заявили 42,9% учителей Ставропольского края, 31,5% – Красноярского, 38% – Московской области и 40,5% – Москвы.

Как способ оценки он возможен, но применим не ко всем школьным предметам. Так считают 30,1% педагогов Ставропольского, 43,5% учителей Красноярского краев, 33,4% их коллег в Московской области и 30,3% – в Москве.

ЕГЭ может служить объективным показателем знаний лишь по определенным темам. Такой ответ дали 14% опрошенных из Ставропольского края, 18,6% – Красноярского, 15,3% – Московской области и 11,6% – Москвы.

Только 10,7% учителей обычных общеобразовательных школ заявили, что это улучшит качество преподавания в их учебном заведении. Чуть больше уверены в позитивном влиянии единого экзамена педагоги специализированных школ: об этом сказали ученым 15,3%.

56,3% учителей простых ОУ заявили, что повсеместное введение ЕГЭ не окажет существенного влияния на качество образования. Такого же мнения придерживаются 48% преподавателей спецшкол.

По меньшей мере, пятая часть учительства опасается негативного влияния на школьное обучение.

«При введении ЕГЭ знания становятся более фрагментарными», – считают 21,5% учителей Москвы, 20% – Московской области, 23,7% – Ставропольского края, 13,8% – Красноярского (также см. табл. 2).

Таблица 2

«Возможно ли рассматривать результаты ЕГЭ в качестве объективного показателя уровня подготовки учащегося?»

Варианты ответов учителей

Общее, %

Да, это может служить объективным показателем, но лишь относительно определенных тем

14,8

Да, такой способ оценки возможен, но применим не ко всем школьным предметам

34,3

Да, но не в отношении того предмета, который я преподаю

2,5

Нет, подобный способ оценки уровня подготовки учащегося неадекватен для итоговой аттестации

38,2

Нет, подобный способ оценки уровня подготовки учащегося неадекватен для вступительных испытаний в вуз

21,5

Не имею мнения по данному вопросу

1,0

По закону или по ЕГЭ?

История внедрения ЕГЭ в России известна: эксперимент начинался в нескольких регионах, когда практика его введения еще не регулировалась законодательно. Закон, устанавливающий на территории России обязательный экзамен с 2009 года, приняли «под занавес» – встал вопрос о будущем нововведения. Хотя было официально заявлено, что он отвечает чаяниям учительства и принимается по настоятельным требованиям руководителей образования в субъектах РФ, педагоги четырех регионов этого не знали. Видимо, спрашивали мнение у кого-то другого.

Впрочем, даже 80% негативных высказываний по отношению к закону о ЕГЭ показались участникам семинара несколько заниженным результатом.

«Я полагаю, значительное число респондентов измеряли не свое отношение к ЕГЭ, а конфиденциальность этого опроса, – проницательно заметил директор московского центра образования № 548 «Царицыно» Ефим Рачевский. – Учителя боятся, что руководителям станет известна их точка зрения относительно единого экзамена, а ведь это позиция по отношению к муниципальным и региональным властям».

«Когда опрос шел через школу, он приходил в запечатанных конвертах», – успокоил собравшихся директор Центра социологии образования РАО.

Вот какие ответы получили социологи в разных регионах: «Я не поддерживаю закон о ЕГЭ, потому что традиционная форма итоговой аттестации более объективно оценивает освоение учащимися школьной программы», – заявили 22% учителей Ставропольского края, 12,4% – Красноярского, 20,2% – Московской области, 24,3% – Москвы.

«Я не поддерживаю закон о ЕГЭ, потому что его сдача может осуществляться только по желанию самих учащихся», – считают 51,4% педагогов Ставропольского края, 55% – Красноярского, 47,9% – Московской области, 44,7% – Москвы.

За обязательный ЕГЭ выступили 13,1% участников опроса на Ставрополье, 21,2% – в Красноярском крае, 17,4% – Московской области, 15,9% – Москве.

«Посмотрите, коллеги, какой обнадеживающий результат, – заявил Виктор Болотов, – 21 процент учительства Красноярского края поддерживает ЕГЭ, а еще 55 процентов – не возражают против единого экзамена по выбору ребенка. Так что в Красноярском крае 76 процентов педагогов, то есть подавляющее большинство, поддерживают ЕГЭ! Только одни – в обязательном формате, а другие – в добровольном. Следовательно, мы можем говорить о подавляющем большинстве учителей, поддерживающих в своем регионе ЕГЭ».

Правда, Виктор Александрович не уточнил, что 55% учителей Красноярского края, поддерживающих экзамен по выбору, вступают в противоречие с принятым законом о его проведении. Тем самым педагоги говорят «нет» закону, якобы принятому по их желанию и настоятельным просьбам.

На семинаре «Актуальные исследования и разработки в области образования» развернулась бурная дискуссия – этично ли вообще было задавать вопрос о поддержке педагогическим сообществом закона о ЕГЭ.

«Разве может быть отношение к закону “нет”?» – задала вопрос заместитель директора Института развития образования ГУ–ВШЭ Ирина Абанкина.

«Есть вопросы, касающиеся модальности поведения: соблюдаете ли вы закон. И есть вопросы, касающиеся отношения к самому закону, – попытался объяснить Собкин. – В своем отношении человек свободен, это его право – принимать или не принимать.

Правовой нигилизм начинается тогда, когда человек действует не по закону. А не тогда, когда он отвечает, что ему не нравится закон. Надо же было выяснить принятие, частичное принятие и абсолютное неприятие закона о ЕГЭ! Мы дали учителям целых четыре варианта ответа!»

Удивительная ситуация! Сначала закон приняли, а потом спросили, нравится ли он.

«Тот факт, что закон принят, по моему мнению, не может никаким образом останавливать в исследовании, – успокоил собравшихся Исак Фрумин. – И хороши будут эксперты, для которых истинность и ложность будут связываться с законодательной нормой!

Мы, слава богу, живем в государстве, где законы иногда меняются. В том числе и под воздействием общественного мнения. Напротив, сейчас, когда этот закон начинает реализовываться, очень интересно посмотреть, каковы его реальные последствия и как относятся к нему люди».

«Если закон принят, его надо либо выполнять, либо добиваться отмены», – дал понять бывший главный идеолог ЕГЭ Виктор Болотов.

Кто фальсифицирует ЕГЭ?

«По данным нашего исследования, 44 процента учителей убеждены, что ЕГЭ фальсифицируется, – признал Собкин. – Лишь 20 процентов респондентов это практически исключают» (см. табл. 3).

Таблица 3

«Кем фальсифицируются результаты ЕГЭ?»

Варианты ответов

Общее, %

Отдельными учителями

5,9

Школой

4,9

Городской, районной администрацией

11,6

Региональными органами управления образованием

16,1

Федеральными органами управления образованием

10,8

Фальсификация результатов ЕГЭ практически исключена

20,4

Не имею мнения по этому вопросу

44,2

На этот вопрос дали ответ педагоги в разных регионах: «Результаты ЕГЭ могут фальсифицироваться городской и районной администрацией», – заявили 15,7% учителей Ставропольского края, 12,1% – Москвы, 9,4% – Красноярского края, 9,7% – Московской области. «Они могут фальсифицироваться региональными органами управления образованием», – считают 20,4% преподавателей в Ставропольском крае, 18,1% – в Москве, 13,6% – в Красноярском крае, 13,1% – в Московской области.

«Мне особенно нравится ответ 10-ти процентов респондентов о том, что фальсификация ЕГЭ производится федеральными органами, – развеселился Виктор Болотов. – Интересно, как они себе это представляют?.. А если серьезно, то социологическое исследование – это исследование мифов, которые сидят в головах. Теперь мы видим, что в головах у учителей имеется миф: на федеральном уровне можно фальсифицировать результаты ЕГЭ. Этот миф надо развеять».

«Когда была эпидемия холеры в начале XIX века, это валили на врачей, – согласился Ефим Рачевский. – Нормальная ситуация».

«Каждый шестой учитель не доверяет региональным органам управления образованием – вот в чем вопрос, а не в ЕГЭ, – подчеркнул Собкин. – Каждый десятый не доверяет федеральному уровню управления образованием – и не только Рособрнадзору. Известная формула «разруха в головах» кажется мне классической. К выяснению мнений я бы не относился с пренебрежением. Это и есть реальность жизни и образования – то, что в голове у учителя».

Кстати…

30,3% учителей со стажем менее 3-х лет поддерживают ЕГЭ. Среди тех, кто имеет стаж работы от 4-х до 9-ти лет, этот процент падает почти вдвое – до 16,7%. Еще меньше адептов обязательного ЕГЭ у педагогов со стажем от 15-ти до 19-ти лет: не выше 15,6%. Такой же процент остается и у работающих в школе свыше 25-ти лет. Важное обстоятельство: чем больше педагогический стаж, тем активнее учителя голосуют за ЕГЭ по выбору.

Молодежный ЕГЭ

Исследование показало: молодые педагоги любят единый экзамен намного больше своих старших коллег.

«Если мы начинаем дифференцировать наших учителей по стажу и т.п., то внутри каждой педагогической группы все начинают по-разному вести себя в отношении ЕГЭ, – отметил Собкин. – Например, молодые специалисты и педагоги с опытом работы воспринимают его неодинаково.

Начинающие учителя активно поддерживают. Они – другие. И после вуза приходят в другую ценностную ситуацию. У них иные установки и отношение к закону о ЕГЭ. Если вы хотите управлять инновациями и внедрять новые идеи, тогда вы неизбежно должны обращать на это внимание. Однако молодые специалисты, которые вливаются в школу, так же легко из нее выливаются. Если вы хотите их удерживать, то должны понимать».

«По опросам ВЦИОМ, до 35-ти процентов молодежи России воспринимает ЕГЭ гораздо активнее, чем старшее поколение, – подчеркнул Болотов. – Учителя со стажем более 25-ти лет охотно поддерживают такой вид итоговой аттестации по желанию учащихся. Это понятно: у них в классе есть 5–6 сильных учеников, которые сдадут единый экзамен, а остальные…»

Литераторы и ЕГЭ

Своим самым поразительным открытием авторы исследования считают новую партию активных сторонников ЕГЭ. Ими оказались… учителя русского языка и литературы(см. табл. 4).

Таблица 4

Преподаваемые предметы

Итого (чел):

Русский язык, литература

484

Математика

452

Предметы гуманитарного цикла

541

Предметы естественно-научного цикла

635

Предметы других циклов

183

17% учителей русского языка и литературы заявили, что повсеместное введение ЕГЭ улучшит качество общеобразовательного процесса в школе. Преподаватели других предметов высказывались на тот же счет осторожнее: мнения об «улучшении» придерживаются только 14,2% преподавателей математики, 9,9% – гуманитарных предметов, 11,1% – естественно-научных.

Другая сторона медали: 21% учителей русского языка и литературы ответили авторам исследования, что введение экзамена ухудшит качество преподавания в школе.

Но и в своем отрицании литераторы вновь оказались в меньшинстве: среди других предметников больше противников ЕГЭ. В ухудшении качества преподавания после всеобщего введения единого экзамена убеждены 23,2% учителей математики, 27% – естественно-научных предметов и 27,9% – гуманитарных. «Русисты» побили все рекорды и оказались самыми сознательными среди своих коллег.

«Подготовка к ЕГЭ повышает успеваемость учащихся по моему предмету», – заявили 23,3% учителей русского языка и литературы. Того же мнения придерживаются только 16,2% математиков, 13,5% преподавателей естественно-научных предметов и 12,4% – гуманитариев.

43,8% респондентов-литераторов отметили, что ЕГЭ возможен как способ объективной оценки знаний учащихся (хотя и применим не ко всем предметам). Среди учителей математики тех, кто согласен с таким высказыванием, меньше – 34,8%. Еще меньше среди учителей, преподающих предметы гуманитарного цикла  (32,6%), и 31,2% среди естественников.

Своим открытием авангарда образовательных инноваций – учителей специализированных школ и учителей русского языка и литературы – авторы социологического исследования чрезвычайно гордятся.

«Мне этот результат показался совершенно необычным, – заявил Владимир Собкин. – Представлялось, что именно гуманитарии будут относиться к ЕГЭ с оглядкой на газетную риторику, вести дискуссии, не принимать и т.п. На деле все оказалось абсолютно по-другому.

Мы видим, что учителя русского языка гораздо более позитивно оценивают возможности ЕГЭ как инструмента. Более того: во многих случаях – это показал факторный анализ – учителя литературы совпадают с теми, кто работает по экспериментальным программам. У той и другой группы появляется стимул, который переводит их деятельность на другой уровень, в творческий режим работы.

Учитель математики, как вы можете видеть по результатам нашего исследования, не чувствует вкуса заданий ЕГЭ: они внешне похожи на те задания, которые он всегда решал с учениками. А учитель гуманитарной сферы вдруг осознал ЕГЭ как новый способ и инструмент своей профессиональной деятельности – инструмент, внешне кажущийся таким технократическим, а на самом деле позволяющий выявить основания высокого профессионального уровня».

Учитель гуманитарной сферы вдруг осознал ЕГЭ как новый способ и инструмент своей профессиональной деятельности.

«Я тоже был поражен, когда пролистывал этот отчет, – подтвердил Болотов. – Но для себя понял, почему учителя литературы обеими руками за ЕГЭ. Школьное сочинение всех, извините, задрало. Эксперты, с которыми я советовался, сказали: да, сочинение гораздо хуже ЕГЭ! Почему противятся математики, это понятно: у них на ЕГЭ до 20-ти процентов двоек, а их за такие результаты по головке не гладят».

Впрочем, восторги по поводу учителей русского языка и литературы требуют корректировки.

В ноябре 2007-го года 239 учителей из 24-х российских регионов, собравшиеся на Форум словесников России (организованный Издательским домом «Первое сентября», газетой «Литература» и Ассоциацией гимназий Санкт-Петербурга), вынесли совсем другое суждение о выпускном экзамене по литературе за курс средней школы. Участники форума потребовали от Минобрнауки и Рособрнадзора сохранить за ним статус обязательного.

Проанализировав КИМы по литературе за 2008 год, они призвали отказаться от предложенного варианта ЕГЭ и тестовых форм при итоговой аттестации по своему предмету. Было отмечено, что на профильном уровне экзамен по литературе проходит в формате ЕГЭ, и его результаты принимают филфаки, факультеты журналистики и т.п.

«Оптимальным жанром такого экзамена, – заявили участники форума, – является письменная работа, связанная с анализом и истолкованием одного литературного произведения (с независимой экспертной проверкой). Критерии проверки должны быть широко обсуждены профессиональным сообществом, а в Закон “Об образовании” внесены соответствующие поправки».

Этой части инициативных и продвинутых учителей русского языка и литературы ЕГЭ по предмету не нравится. И с их мнением тоже следует считаться.

Кому нужны результаты ЕГЭ

Почти половина опрошенных учителей Москвы отметила востребованность результатов, главным образом, школьными методическими службами. Такого мнения придерживаются 57,5% учителей Красноярска, имеющих многолетний опыт в проведении единого госэкзамена.

Интересно, что и в Москве, и Красноярске учителя ставят на первое место районные методические объединения, а вовсе не институты повышения квалификации (31,5% против 27,7% – в Москве, и 38,6% против 35,7% – в Красноярске).

Среди москвичей и красноярцев было высказано следующее мнение: результатам ЕГЭ не стоит уделять внимание в методической работе. В столице с этим согласились 22,3% опрошенных, в Красноярске – 6,4%.

«Для меня было парадоксально, что 60 процентов учителей работают с результатами ЕГЭ на уровне школ, – отметил Болотов. – Несомненно, у педагогов начинает меняться мотивация. Нередко уже сами школьные учителя говорят: давайте сопоставим результаты 9-го класса и 11-го. Почему ребята, которые были лучшими в 9-м классе, сдали ЕГЭ довольно слабо?»

Как свидетельствуют данные соцопроса, авангард учительства – за единый экзамен. Каков вывод? Тот, кто против, просто боится оглашения результатов собственной работы.

«В 1994-м году лишь 5–6 процентов опрошенных учителей работали с отчетами о системе образования, – согласился Собкин. – Сейчас в учительской среде знакомство с образовательной статистикой – на уровне 25–30-ти процентов. Это принципиальное изменение информационной среды, в которой находятся педагоги. Я считаю, что происходит колоссальная перестройка учительского сознания».

Одним словом…

Риторика вокруг ЕГЭ меняется.

Когда Виктор Болотов являлся руководителем Рособрнадзора, критика единого государственного экзамена была недопустима. В новой должности Болотов дает понять, что теперь он готов выслушивать критику ЕГЭ от всех желающих. Это поможет вице-президенту РАО вернуть себе некоторую популярность, а при удачном стечении обстоятельств – восстановить в глазах педагогической общественности репутацию Российской академии образования.

Так что теперь ЕГЭ критиковать можно. Правда, очень бережно. Потому что – в свете результатов нового социологического исследования – за подобную критику на педагога легко будет навесить ярлык ретрограда. А еще хуже – посредственного учителя. Ведь, как свидетельствуют данные соцопроса, авангард учительства – за единый экзамен. Каков вывод? Тот, кто против, просто боится оглашения результатов собственной работы.

«Помните госприемку в андроповские времена? – поинтересовался Виктор Болотов. – Директора заводов отказались от нее через год, потому что внешняя оценка не нужна никому. А ЕГЭ – хотим мы или нет – внешняя оценка для учителя. Кому из привыкших работать по-старинке понравится, что придут дяди и тети, которые принесут тесты и проверят, как он трудился?

Обратите внимание, что учителя специализированных образовательных учреждений гораздо больше поддерживают ЕГЭ, чем преподаватели традиционных школ. Это полностью совпадает с результатами одного исследования, проведенного в Самаре, согласно которому педагоги с амбициями – за ЕГЭ. Слабые учителя, без амбиций – против».

«На продвинутых предприятиях готовы к внешней оценке, к обсуждению, – подтвердил Владимир Собкин. – Только атмосфера непродвинутой фирмы предполагает замкнутость и закрытость».

«То, что учителя и старшеклассники спецшкол достаточно адекватно, даже позитивно оценивают ситуацию с ЕГЭ, свидетельствует об их готовности почти к любым инновационным изменениям, – отметил Ефим Рачевский. – Действительно, они по-другому размышляют, они успешны, они не боятся нового».

«Введение иного менеджмента качества вызывает одинаковое сопротивление в любой отрасли, – подхватил профессор МГУ Александр Шмелев. – Более половины людей – против внешней оценки, потому что от нее выигрывает меньшинство. «За» выступают только те, кто прогнозирует, что у него будут высокие результаты. И это закономерно. Если вы спросите трудящихся, хотят ли они, чтобы их оценивала независимая комиссия, люди скажут о вреде качеству продукции, создании нервозной обстановки в коллективе, коррупции вокруг манипулирования результатами…»

Так что если теперь педагог заподозрит руководителей регионального образования в манипуляции результатами ЕГЭ (да еще откровенно скажет об этом), его можно высмеять. За то, что он подвержен мифам. За то, что у него «разруха в голове».

«“Разруха в голове” – важный сюжет для понимания образования, политики в образовании, управления образованием и так далее», – подытожил директор Центра социологии образования РАО.

«Это исследование является, по сути дела, указанием новым регионам: имейте в виду, педагоги подвержены мифам, – сказал в заключительном слове Виктор Болотов. – Руководители образования, обратите внимание, что в голове у учителя такая вот путаница, такие вот “тараканы”. И я на этом ставлю точку».

Дискуссия

Исак ФРУМИН, и.о. проректора ГУ–ВШЭ:

– Хочу отметить момент, который носит принципиальный характер, хотя и остался незатронутым в исследовании. А именно: что такое ЕГЭ? Оценка качества работы учителя или индивидуальных достижений ученика? Понятно, что они связаны. Но в мировой практике делается все возможное, чтобы разделить их.
Американские родители всегда смотрят на то, как сдали дети добровольный национальный экзамен, в зависимости от этого они выбирают школу. Но, являясь оценкой образовательного учреждения, результаты такого испытания в США ни в коем случае не являются механизмом управления. Для оценки качества деятельности учителей попросту используются другие способы. У нас же теперь в 10-е классы перестают набирать детей, которые могут плохо сдать ЕГЭ и испортить школе общую картину.
Разумеется, я – за результативность. Но хочу обратить внимание, что сегодня весь доклад был посвящен учителям. А что будет с учениками, с миллионами детей, на которых обрушивается этот новый взгляд на результативность?
Современная педагогика и без ЕГЭ знает, как осмысленно учить, добиваясь поставленных целей и результатов. В школах, использующих инновационные программы, – это подтверждает и мой опыт – умеют лучше готовить к единому госэкзамену, чем в тех, на которых его попросту «надели».
Отмечу также, что сегодня сравнительно много исследований общественного мнения. Мы пытаемся измерить изменения в головах, но кто пытается измерить реальные изменения в ткани образовательного процесса?

Ирина АБАНКИНА, заместитель директора института развития образования ГУ–ВШЭ:

– На протяжении десятилетий произошла подмена учительского труда трудом рутинным, когда учитель не видит своей деятельности, не ориентирован на достижение результата. ЕГЭ сегодня заставляет многих педагогов сменить мотивацию и увидеть результат не только на уроке, в блестящих от любопытства глазах детей, а в достижениях, демонстрируемых учениками при внешней оценке. Это кажется мне очень важным.
То, что учителя гуманитарных предметов, преподаватели спецшкол, создатели авторских программ более положительно относятся к проведению ЕГЭ, включают показатель результативности учеников в свою деятельность, означает изменение парадигмы учительского труда. Вклад педагога теперь можно сформулировать, оценить и, глядя на это, поставить задачи.
Ответы, полученные в этом исследовании, дают понять, что за ЕГЭ скрываются важные инновации, ориентирующие учителя на целенаправленную деятельность, в отличие от рутины, которая проводится по традиции. Мы увидели: учителя в большинстве групп пока не изменяют точку зрения, не включают ЕГЭ в свою деятельность как результат, с которым можно согласиться или не согласиться. Впрочем, мы знаем, по любой теории, достаточно более 20-ти процентов позитивно относящихся к нововведению, чтобы инновация состоялась.

Ефим РАЧЕВСКИЙ, директор центра образования № 548 «Царицыно», г. Москва:

– В каникулы в нашем образовательном учреждении состоялся педсовет по теме «Риски старшей школы в связи с введением ЕГЭ». Не превратимся ли мы в учреждение по натаскиванию к единому экзамену? – спросил я учителей. Математики сказали: не волнуйся, никогда не превратимся. Даже при не очень совершенных современных КИМах, у нас пойдет все автоматом, если мы будем просто нормально работать по имеющимся программам. И это – первая посылка.
Посылка вторая. Какие бы спорные точки в сегодняшних инновационных процессах в системе образования мы ни предложили учителям для обсуждения (нормативно-подушевое финансирование, общественно-государственное управление, новая система оплаты труда и так далее), ни одно из этих нововведений не получит позитивную оценку более чем 20-ти процентов учителей.
Есть одна из причин подобного рода отношения: абсолютно невнятные руководители муниципальных, а порой и региональных уровней. Я не имею в виду первых лиц региона. Однако, как правило, на уровне региональных ИПК начальники и работали, и работают в советском формате.

ПРИЛОЖЕНИЕ

1-1.gif (15178 bytes)

Рис. 1. Ответы учителей из пилотных регионов проекта на вопрос об отношении к закону, предусматривающему ЕГЭ в школах (%)

1-2.gif (17879 bytes)

Рис. 2. Отношение учителей с разным педагогическим стажем к закону, предусматривающему введение ЕГЭ в школах (%)

1-3.gif (21360 bytes)

Рис. 3. Ответы учителей из разных регионов на вопрос о возможности рассмотрении результатов ЕГЭ в качестве объективного показателя уровня подготовки учащегося (%)

1-4.gif (13593 bytes)

Рис. 4. Ответы учителей-предметников на вопрос о возможности рассмотрения результатов ЕГЭ в качестве объективного показателя уровня подготовки учащегося (%)

Рис. 5. Мнение учителей Москвы и Красноярска о возможностях использования результатов ЕГЭ

Рис. 6. Региональная специфика мнений учителей о возможности фальсификации результатов ЕГЭ городской администрацией и региональными органами управления образованием (%)

Материалы подготовила Светлана КИРИЛЛОВА
Рейтинг@Mail.ru