Психология управления школьной политикой

Кадровый вопрос в школе едва ли не самый главный. А особое значение он приобретает при выборе директором школы своих заместителей. В этом смысле заместитель директора школы, занимающийся кадровыми вопросами, является фактически ключевой фигурой в школе.
Понимая это, директор Центра образования № 1883 Лариса Евгеньевна Зерниченко подошла к выбору своего заместителя стратегически. Она предложила должность заместителя по УВР человеку, знакомому с проблемами всех и каждого в школе как никто другой – школьному психологу. О том, что из этого получилось, мы узнали от самой Анжелы Валерьевны БЛИНОВОЙ, согласившейся, оставаясь психологом, стать администратором.

Разграничение вместо раздвоения

– Как получилось, что, будучи школьным психологом, вы занялись в школе управленческой деятельностью?

– Была безвыходная ситуация. Два года назад от нас неожиданно ушла заместитель директора, курировавшая вопросы финансирования, планирования и кадров. Я же много лет назад, начиная свою трудовую деятельность в московском педучилище № 9, помимо преподавания педагогики и психологии занималась тарификацией и табелем. Хотя в свое время окончила отделение педагогики и психологии педуниверситета в Москве по специальности педагог-психолог.

Зная мой послужной список, директор Лариса Евгеньевна Зерниченко принялась уговаривать меня занять освободившуюся должность заместителя по УВР и параллельно продолжать работать школьным психологом. Особого желания у меня не было. И начинать было сложно. На первый взгляд казалось, что одновременно придется заниматься совершенно несопоставимыми делами. Но когда я убедилась, что по административной линии мне приходится курировать вопросы, связанные с кадрами, я почувствовала облегчение. Ведь мое психологическое образование здесь очень помогало.

А еще мне понравилось, как на эту ситуацию отреагировал педколлектив. Когда учителя приходят ко мне с какими-то вопросами, они всегда четко разделяют, к кому они пришли в данный момент. Таким образом, коллеги помогли отделить одни мои функциональные обязанности от других.

– Можно ли сказать, что, когда к вам приходят как к психологу, сотрудники, наверное, ищут моральной поддержки, а когда общаются как с заместителем директора, то ждут решения административных вопросов?

По словам Анжелы Валерьевны, ей часто не хватает даже 14 часов, проведенных в школе

– Как психолог я, конечно, получаю от людей информацию, афишировать которую и тем более делиться ею с кем-либо не имею права. Но в то же время как замдиректора я не могу ею не пользоваться.

– Получается, что если бы эти должности занимали два разных человека, то психолог не всегда стал бы делиться с заместителем директора информацией, которую ему доверяют педагоги…

– Дело в том, что у нас несколько заместителей директора. В частности, расписанием занимается другой зам. Я же курирую вопросы, которые не противоречат должности психолога. А вот отвечать за внутришкольный контроль, как это делает моя коллега, я, скорее всего, не взялась бы никогда.

– А каков тогда перечень управленческих вопросов, которые допустимо рассматривать, будучи еще и школьным психологом?

– Это зарплата, табель, тарификация, повышение квалификации, надомное обучение, аттестация учителей, прием и оформление на работу.

– Но аттестация – довольно острый инструмент в руках управленца…

– У нас она таковой не является. Я просто помогаю людям подготовить все документы для аттестации. Дальше – дело за школьной аттестационной комиссией. Я подхожу к этому вопросу функционально. Это бумажные вопросы, которые не вступают в противоречие с работой психолога.

– Что объединяет и что разделяет психолога и администратора, вынужденных параллельно сосуществовать в одном лице?

– Если психолог не обладает мягкостью, терпимостью, умением занять позицию собеседника, он в профессии не состоится. А вот в административной работе это иногда мешает. Здесь подчас надо быть жестким и даже, может быть, авторитарным. В этом случае психолог во мне мешает администратору. Я понимаю, что, бывая чрезмерно мягкой, не добиваюсь того, что было бы иной раз нужно.

И мне, например, часто приходится теперь защищать администрацию, при этом учитывая положение каждого сотрудника в отдельности. Бывают ситуации, когда и директор школы обращается ко мне за помощью как к психологу. В такие моменты она четко оговаривает, что ей в данной конкретной ситуации нужна моя психологическая помощь. А бывает, что наш разговор четко делится на административную часть и общение директора с психологом. Точно так же поступают и коллеги-завучи. Повторяю, коллектив сам пошел на такое разграничение.

– А не бывает искушения во имя, так сказать, благих целей поделиться с директором имеющейся конфиденциальной психологической информацией?

– Ни в коем случае! Это серьезное нарушение этики, которое потом может дорого обойтись. К сожалению, все мы учимся на своих ошибках. И за двадцатитрехлетний стаж работы психологом в моей профессиональной деятельности были подобные ошибки, поэтому я твердо знаю теперь, чего можно и чего категорически нельзя делать.

«Высший пилотаж»

– Чем вы занимаетесь в школе как психолог?

– В работе психолога не должно быть самодеятельности. Мы, например, проводили исследование с целью нормализации учебной нагрузки учащихся, опрашивали учителей о загруженности. Ставились следующие вопросы: Удовлетворены ли вы своей работой в школе? Считаете ли вы, что учащимся легко учиться в школе? Устают ли ваши ученики после учебных занятий?

А итоговый педсовет был своеобразным отчетом психологической службы. Для оценки учительским коллективом нашей работы тоже был проведен опрос. Мы интересовались у сотрудников, обращались ли они за помощью к школьному психологу и получали ли реальную помощь при обращении. Другое исследование – «Оценка психологического климата в коллективе».

– Эта информация помогает вам в административной работе?

– Безусловно, да. Эти сведения обобщаются и потом обязательно озвучиваются либо на педагогическом совете, либо на оперативном совещании. Такая информация не ложится в папку. Мы с ней работаем.

– Да, тот факт, что кадрово-административными вопросами в школе занимается профессиональный психолог, в управленческом смысле чрезвычайно удачен…

– Согласна. К тому же в данном случае то, что школьный психолог, кроме всего прочего, выполняет еще и функцию администратора, повышает значимость психологической службы в школе.

Приведу пример. Весной в центре Московского департамента образования «Памятники» проходил выездной семинар психологов Юго-Западного округа, на который я была приглашена. Семинар посвящался критериям оценки деятельности психолога в школе. И мне было интересно пообщаться с коллегами.

На встречу пришли как начинающие психологи, так и специалисты. Но, как выяснилось, в школе мы все решаем разные задачи. Начинающие занимаются решением простейших исследовательских задач. А вот люди со стажем работы, как у меня, параллельно занимающиеся административными вопросами управления, оказывается, вполне могут влиять и на школьную политику. Например, участвовать в разработке образовательной школьной программы. А ведь это большой, серьезный документ, в составлении которого свое слово имеет и психолог.

Так что на семинаре мы пришли к выводу, что «высшим пилотажем» в работе психолога, наверное, можно считать ситуацию, когда школьная психологическая служба способна влиять на планирование перспектив школьной жизни.

Лекторий против подрыва устоев

– Анжела Валерьевна, как давно вы работаете в этой школе?

– Уже семь лет. И могу сказать, что за это время в нашей школе отношение к деятельности психологов претерпело серьезные изменения. Причем не столько со стороны учителей, сколько со стороны родителей.

Живу я рядом со школой. Вначале здесь учились и мои дети. Поэтому в школе я была не только психологом, но и мамой. И вот как-то раз на родительском собрании класса, где училась моя дочь, встает один папа, мужчина с высшим техническим образованием, физик, примерно моего возраста, и говорит, что психологи – это агенты империалистов. Мол, они проводят тестирование и потом все эти результаты отправляют в Америку для подрыва наших устоев. И все молчат. Это был примерно 1994–95-й год. Вот в такой атмосфере начиналась моя работа психологом в этой школе.

– А как сейчас обстоит работа с родителями?

– Моя собственная статистика такова: за первый год работы психологом в этой школе ко мне поступило одиннадцать обращений. Во второй – сорок с лишним.

Когда мы проанализировали обращения, оказалось, что основная их часть была связана с проблемой конфликтов родителей и детей в подро¬стковых классах. В связи с чем у нашего директора родилась идея организации родительского лектория. Мы вели его два года подряд, причем в первый год сделали его чуть ли не обязательным, потому что использовали тот факт, что у нас в школе единый день проведения родительских собраний. Мы предлагали родителям прийти на сорок минут раньше собрания и в актовом зале прослушать три лекции-занятия по конфликтологии в детско-родительских отношениях. На второй год в зале был аншлаг. Таким образом, за два года мы провели шесть подобных лекций-занятий. После этого количество обращений пошло на спад.

– Как вы считаете: не пострадала ли ваша профессиональная деятельность от административной работы?

– Ни в коем случае. Я до сих пор преподаю психологию в 10–11-х классах по своей авторской программе, с которой, собственно, и появилась в этой школе. Предмет называется «Социально-психологические основы трудовой деятельности». Некоторые ребята даже выбирают экзамен по моему предмету. Например, в нынешнем году из трех 11-х классов 43 человека выбрали психологию как экзамен. По этой же программе преподается психология в Московском политехническом колледже. А в 5–6-х классах мы впервые участвуем в эксперименте по программе Дубровиной. Так что я свою первую профессию и работу не бросаю!

«Книга хроник»

– Хватает ли вам времени на две должности и преподавание? Не приходится ли ночевать в школе?

– Нагрузка, конечно, большая. Порой не хватает и четырнадцати часов, проведенных в школе. Но для школьной администрации такая нагрузка и рабочий день в порядке вещей. Впрочем, и в выходные школа меня не отпускает. Ведь я еще и классный руководитель одного из 8-х классов. Поэтому после школы, во время каникул, в выходные дни много путешествуем с классом. Поездки очень сплачивают.

К тому же есть что вспомнить: экспедиция на Черноморский флот в Севастополь; поездка в Бородино во время проведения праздника, посвященного историческому сражению; прогулки по осеннему Киеву… А еще мы каждый год во время Масленицы выезжаем на слет, совершаем регулярные пешие походы, два раза в месяц обязательно выбираемся в театр. Все это превратилось в своеобразные традиции нашего класса.

Отражение напряженная жизнь находит в нашей «Книге хроник» – своеобразной летописи жизни класса, которую всегда можно перелистать и все вспомнить. Причем каждый год отражен у нас в отдельной книге, которая начинается со списка класса. Затем идут фотографии всех наших путешествий и мероприятий в хронологическом порядке. Последняя страничка – летняя, которая называется «Где мы были и что мы делали».

Есть еще одна замечательная традиция. У нас в классе две Вари. У одной из них 28 августа день рождения. И первый раз мы с классом собрались именно тогда. Так Варварин день стал днем ежегодного сбора класса.

Но, если «Книга хроник» имеется только в нашем классе, папка психологического сопровождения класса имеется у каждого классного руководителя. Там хранятся все исследования и результаты всевозможных тестирований детей, которые проводит психологическая служба школы.

Это своеобразный паспорт, или досье, на класс, который всегда может помочь разобраться новому педагогу с обстановкой в классе. И это тоже часть моей работы.

Психологическая диета или административная острота

– Кто же все-таки в вас доминирует – администратор или психолог?

– Больше, наверное, все-таки психолог. А можно мне задать вам вопрос?

– Разумеется.

– Как вы считаете, способен ли психолог помочь себе в жизни как человеку?

– Мне кажется, что здесь, к сожалению, часто срабатывает так называемая теория «сапожника без сапог»…

– Возможно. Но у меня, к счастью, все наоборот. Я стараюсь быть психологом и в своей собственной жизни. К тому же у меня, например, сын – будущий юрист, а дочка учится на психолога. А еще у меня психолог отчим, он профессор, доктор наук, старшая дочка мужа – военный психолог в дивизии Дзержинского…

Кстати, когда мои дети благополучно окончили нашу школу, это стало одним из переломных моментов в моих отношениях с родителями школьников. Оказалось, что я все время была под пристальным вниманием родителей: «А как обстоят дела у тебя с детьми, в твоей семье? Если у тебя все хорошо, все благополучно, значит, мы тебе доверяем. А если ты не справляешься с собственными детьми, то тогда как ты можешь помогать и корректировать нас?»

И еще… Четыре года назад у меня погиб муж, и тогда люди в школе помогали мне такими же методами и способами, какими я в свое время помогала им. В такую минуту это дорогого стоит…

Беседовал Владимир ЖУЛЕВ