"Я
категорически отказалась быть директором"
Собиралась беседовать с директором детского дома, а получилось – с главой большой семьи. Здесь поражает удивительное единение, казалось бы, чужих друг другу людей. Как зародился этот островок безграничного человеколюбия посреди казенных детдомовских стен? Но главное – можно ли этому научиться? Директор детского дома в поселке Полотняный Завод Дзержинского района Калужской области Любовь ФИЛИППОВА называет два основополагающих принципа в своей работе – доброта и любовь. Такие простые для понимания, но сложные для ежедневной практики категории...
Статья подготовлена при поддержке адвокатского бюро «Ошеров, Онисковец и партнеры». Если вы попали в затруднительное положение и вам срочно требуются услуги юриста или адвоката, то лучшим решением будет обратиться в адвокатское бюро «Ошеров, Онисковец и партнеры». На сайте, располагающемся по адресу http://www.advokat-osherov.ru , вы сможете нанять высококвалифицированного адвоката по уголовным и гражданским делам. Для адвокатского бюро «Ошеров, Онисковец и партнеры» важен каждый клиент.
– Любовь Николаевна, у вас небольшой детский дом. Считаете ли вы, что в этом его особенность?
– Возраст детского дома – семь лет. Находимся мы в поселке Полотняный Завод. Это историческое место, связанное с именем Пушкина: отсюда он взял в жены Наталью Гончарову.
Детишки у нас – сироты. Семьдесят процентов из них – социальные сироты. Некоторые ребята поступают прямо семьями. В основном они приезжают из разных районов Калужской области.
Детский дом небольшой, провинциальный, рассчитан на 40 детей. Как раньше в русских деревенских семьях бывало по 25 человек, так и мы живем. Я придерживаюсь мнения, что приемная семья, опекуны и маленькие детские дома типа моего – это хорошо, потому что похоже на семью. И преимущества нашего детского дома как раз в том, что мы все друг друга знаем и работа приходится на каждого ребенка.
В марте-апреле у нас происходит разлив двух больших рек. Заливает все. Мы вынуждены забирать детишек в свои семьи. Так сложилось... И многие дети так прикипают к нашему персоналу, что проводят с ним праздники, каникулы, вечера, выходные. Более того, когда эти дети выходят из детского дома, они не забывают ставших любимыми людей. Вот говорят, что выпускником должна заниматься социальная политика, но я заявляю: это мои дети и дети моих единомышленников, их мы никому не отдадим. Они будут здесь до тех пор, пока мы им нужны. Наш выпускник окончательно уходит только тогда, когда у него появляется опора в жизни, когда он сформировался.
«Уговариваем ребят: ваше дело – не осуждать, а пожалеть и простить родителей...»
|
|
Я слышу вокруг тревожные высказывания: мол, выпускник детского дома теряется. А у нас ни один не потерялся. Мы каждого держим на своем «сердечном» учете. На выходе ребенок всегда имеет какого-то человека, который любит его, опекает – просто по велению сердца. Одна девочка после выхода от нас постоянно живет в семье нашей медсестры, другая – у воспитателя, мальчик – в семье завуча... Ребята где-то учатся, а эти взрослые люди помогают им обустроить квартиру, учат экономно распоряжаться той небольшой денежной суммой, которая у выпускников есть, – ведь не все это хорошо умеют делать.
Одно я знаю точно: для всех детей, которые уезжают, детский дом – это семья. Они обязательно звонят, когда приезжают. Я сразу предлагаю помыться, вещи сменить, готовлю им диван, чтобы переночевать. На выходных встречаемся, обмениваемся последними впечатлениями. Уезжают – дадим продукты с собой. Ребенок должен чувствовать, что приехал домой.
Иногда за выпукниками числится квартира, а переехать туда нельзя – пьющие родители, поэтому с нами они проводят выходные и тем более каникулы. А так как это уже сложившиеся люди, то они оказывают положительное влияние на тех детей, которые здесь живут постоянно. Мы ставим их в пример: хотим, чтобы и у нас с вами, ребята, складывались такие отношения и чтобы вы так же серьезно смотрели на жизнь.
Меня иногда спрашивают: «Вам только семь лет, а что дальше будет?» Я отвечаю: что Господь даст. Выпускников пока немного – за три года выпустили 14 человек и каждый на виду. Но я абсолютно убеждена, что они и дальше будут под контролем. И пока мы не решим проблемы ребенка, никогда его из поля зрения не выпустим. Да они и сами не отойдут. Порой смотришь: на выходе ребенок задумался (в основном угнетают нерешенные жилищные проблемы), но мы каждому говорим: у вас есть дом, где вы в любой момент можете получить помощь.
Это все можно сделать. Гланвое – принять для себя, что это наши дети: мы семья, мы все вместе. И когда они вырастут, женятся, обзаведутся полноценными семьями и забудут о нас, тогда мы со спокойной душой их отпустим: мы им не нужны – значит, они стали самостоятельными. Впрочем, думаю, добрые отношения все равно останутся.
– Куда идут учиться ваши выпускники?
– Один мальчик поступил в военное училище. Три девочки – в педколледж, а сейчас поступают в институт, так как колледж окончили успешно – одна из них даже с красным дипломом. В этом году девочка пошла учиться земельному устройству, мальчик, не слишком хорошо у нас учившийся, постарался и поступил в педучилище по профилю «учитель физкультуры». Другой выпускник решил учиться на автомеханика, но передумал, узнав, что это долго. Мы съездили к нему, уговорили.
Был у нас Сережа – со сложным характером, по-всякому складывались наши с ним отношения. Он стал хорошим каменщиком, отлично устроился и сейчас как маяк для детей: когда приезжает, учит их, как себя вести.
Вообще все отмечают, что наши дети приучены к труду. Если семейные дети мало работают и чай заварить не умеют, то у нас – ничего подобного! Дети умеют делать абсолютно все. В детском доме и чистота, и порядок. Может быть, потому, что они работают для себя...
Хотя мы учреждение, но на выходные и вечером у нас никогда не остаются посудомойки – все добровольно делают дети. Мы на многих детей завели трудовые книжки, и им идет стаж. Для этого подходят должности посудомойки, помощницы воспитателя – ими становятся девочки 16–17 лет (это дети, поздно выявленные органами соцзащиты и потому начавшие учиться лет в девять). Еще оформляем на должности техслужащего, помощника повара.
Жители поселка признают, что наши мальчики физически развиты. Это объясняется тем, что им много приходится работать: убирать снег, наводить порядок на территории, копать грядки. У нас ведь в основном женский коллектив – всего трое мужчин.
Мы сделали шикарный цветник. Такого в Калужской области больше нет! Много полей, на которых мы себе выращиваем овощи. Так что дети приучены к сельскохозйственному труду: как с конца апреля начинаем трудиться, так и не перестаем, пока в подвалы не уберем урожай.
Работать мы никого не заставляем, но «на хозяйстве» работают все – начиная от директора. Когда мы делим между собой грядки, то одна – моя, а дальше все выходят. Для нас нет «грязной» и «чистой» работы. Стараемся жить так, чтобы это было по-семейному.
|
«Приезжающие к нам выпускники – уже сложившиеся люди, и они оказывают положительное влияние на тех детей, которые здесь живут постоянно».
|
– Есть ли еще какие-то «семейные» признаки?
– Мы живем на абсолютном доверии друг к другу. Есть совет детского дома, куда входят старшие дети, дети-лидеры. Чтобы не было кривотолков, они принимают участие в решении самых разных вопросов, включая распределение внебюджетных средств – например, выделим ли что-то выпускникам, чтобы помочь им подняться... И такая отдача после этого!
Дети имеют такие же права и обязанности, как взрослые: сохранить дом в порядке, жить в мире и согласии, получать знания и стремиться к профессии.
– А контактируют ли социальные сироты со своими настоящими семьями?
– Раньше родители приезжали чаще...
Мы никогда не поощряем озлобленности на родителей и не противопоставляем себя им. Озлобленности и так много, а если еще мы со своей стороны будем осуждать... Я этих людей видела: их лечить надо. Уговариваем ребят: ваше дело – не осуждать, а пожалеть, простить и самим состояться в этой жизни, чтобы не повторить печальный опыт родителей.
Мы культивируем идею, что нужно посещать родных. Когда ребята едут, передаем приветы родителям.
Бывает, телефонный звонок, растерянный детский голос: «Любовь Николаевна, мама приехала...» Очень хорошо, отвечаю, побудь с ней, я распоряжусь, чтобы ее покормили. У нас свой огород. Что мы, в конце концов, не найдем картошки и капусты? Я не хочу, чтобы приезд матери вызывал тревогу. У ребенка и так полно всего, чего он боится...
– Интересно, как выглядит рабочий распорядок директора, когда детский дом – семья?
– Как такового рабочего дня у меня нет. Я далеко живу, а если бы жила рядом, может, еще больше проводила бы здесь времени. Но все равно, если вечером заболела душа, пешком прихожу или прошу близких привезти и разбираюсь с тем, что тревожило: днем в суете пробежала мимо чьих-то печальных глаз – значит, нужно вернуться, поговорить.
Утром первое дело – обойти, проверить чистоту, встретиься с больными детьми, пообщаться с малышами. Потом до обеда рабочая текучка, потому что много отчетности. Как бы мы ни считали себя семьей, тем не менее являемся учреждением, и я должна отчитываться перед пожарными, СЭС, теперь – по антитеррористической безопасности, по бюджету. До часу все это с людьми прорабатываю, делаю массу звонков.
Временами решаю и проблемы с квартирами, которые закреплены за нашими детьми. Они в ужасном состоянии – войти туда невозможно! А сейчас у нас самое большое количество детей – с 13 до 17 лет, то есть они приближаются к возрасту, когда пойдут жить в эти закрепленные за ними дома. Естественно, нам самим приходится выезжать туда и приводить жилплощадь в порядок.
Или приезжаем, а там прописано 13 человек, живут цыгане, и никто понятия не имеет, что здесь прописаны какие-то дети. К сожалению, нам пока приходится решать задачи муниципальных властей, которые должны отслеживать это...
С часу дня ко мне начинают приходить дети – у каждого своя проблема. Потом я сама иду к ребятам. Собираемся вместе и решаем вопросы разной важности: почему не все ходят в тапочках, отчего вдруг возникла напряженность в отношениях...
А вечером идут звонки домой: например, воспитатель не может без меня решить какую-то проблему.
– Любовь Николаевна, что предшествовало в вашей профессиональной биографии приходу в этот детский дом?
– Я была директором районного Дома творчества, работала с одаренными детьми. Потом меня перевели в коррекционную школу-интернат. А затем сказали: «Открывается детский дом, куда мы приглашаем вас на должность директора». Я категорически отказывалась, просила подобрать другую кандидатуру: не смогу, говорю, работать – увижу сироту и буду плакать... Но сейчас я смотрю на сироту и уже не плачу. Слезами не поможешь. Я и детям всегда твержу: давайте перестанем себя жалеть.
Я не называю свою деятельность в детском доме работой. Это наша жизнь. И не только мы, работники, живем проблемами детского дома и каждого ребенка, но и наши семьи. У меня есть свой ребенок, а детский дом – мое второе дитя.
– Как удается во всем коллективе поддерживать такое семейное отношение к воспитанникам?
– У нас в провинции трудно отобрать людей. Надо работать с теми, кто придет. Важно лишь, чтобы пришедший к нам человек понимал: в детском доме педагоги все – и повар, и водитель, и директор.
В отношениях с коллегами, я считаю, важна дипломатичность.
Во-первых, есть «потолок», выше которого сотрудник по знаниям и умениям не может прыгнуть. И нужно ненавязчиво передать его обязанности другому.
Во-вторых, у каждого моего коллеги есть каждодневные трудности. Например, в провинции остра проблема с нехваткой материальных средств, что нередко приводит к состоянию стресса. Я с этим считаюсь. Мы все с проблемами, болячками, но нам жить в этом коллективе. Раз нас здесь вместе собрала судьба, мы должны поддерживать друг друга. Люди понимают, что когда я их зову поговорить, то это будет не случайный разговор.
Не люблю скандалов. Вижу, что у человека появилась жесткость или даже жестокость, которая отзывается на детях, приглашаю и говорю: у вас что-то дома случилось, в чем-то я могу помочь?.. Ищешь слова, и у человека вдруг слезы: он понимает, что был неправ. Но так как к нему отнеслись по-человечески, он старается исправиться.
«Наш выпускник окончательно уходит только тогда, когда у него появляется опора в жизни, когда он сформировался…»
|
|
Случаются спорные вещи: «Это не входит в мои должностные обязанности!» Я отвечаю коллегам: девочки, я не могу обязать вас и не буду. Но тут же использую личный пример: ведь стоит директору появитья на каких-то работах, поверьте, это действует безоговорочно – люди идут, идут, идут...
– Вы были участником недавнего семинара-совещания «Воспитательная деятельность педагога детского дома и интерната как фактор гуманизации пространства детства», организованного отделом интернатных учреждений управления образования Министерства образования, культуры и спорта Калужской области.
После семинара опыт вашего детского дома предложили обобщить, чтобы ознакомить с ним российских педагогов. А какие подходы в работе с воспитанниками заинтересовали вас?
– Слушая лекторов, я получаю много новых знаний, но я разрываюсь между посещением лекций и работой: для меня не побыть день в детском доме – значит ниточку потерять.
...В этот раз нам тоже рассказали много интересного. Хотелось бежать и все это внедрять! И была безоговорочно согласна с основными прозвучавшими мыслями.
Нам, педагогам, не хватает ума принять ребенка таким, какой он есть. Принять и полюбить. Потом все придет.
Нужно видеть в воспитаннике не ребенка, а человека. Это личность – с ее прошлым и настоящим.
Ни в коем случае нельзя сравнивать детей. Каждый самобытен, и это нужно раскрыть. Обязательно есть шифры, коды подхода к этому человеку. Мы часто говорим «индивидуальный подход», а в общении забываем об этом.
Обязательна требовательность к порядочности, порядку, чистоте.
И нужно не потерять терпение, любовь и доброту. Ничего лучше этого еще не придумано.
Беседовала
Инна АЛЕЙНИКОВА
|