"Сохранил жизнь тритончикам..."

Фразу, вынесенную в заголовок, я вычитала в анкете, заполненной учеником лицея информационно-коммуникативных технологий № 590 города Санкт-Петербурга. В этих анкетах дети писали о своих достижениях за год. И вот один из мальчиков посчитал спасенных летом на даче тритончиков главным делом, сделанным им за последнее время. Такие анкеты здесь собирают у учеников каждый год, читают их и потом бережно хранят в школьном музее…

Лицей информационно-коммуникативных технологий № 590
расположился в так называемом спальном районе

Что может сделать школа для того, чтобы ребенок именно так раскрылся на листе бумаги? Чтобы педагоги получили пусть своеобразный, но все-таки ключик к его душе? И должна ли она что-то делать? И как в таком случае должны преподавать и общаться с детьми педагоги? А какие отношения должны быть внутри самого педагогического коллектива, чтобы детям в школе было легко, комфортно и интересно?

Примерно с этих вопросов начиналась несколько лет назад история лицея. Его директор – Алексей Михайлович Каменский – еще на этапе написания концепции будущего учебного заведения главной образовательной траекторией школы избрал развитие индивидуальности ученика и педагога. Путь сложный, но интересный и продуктивный.

О нем, принципах работы директорской команды и профессиональном росте учителя мы разговариваем с двумя завучами лицея – замдиректора по опытно-экспериментальной работе Зинаидой Юльевной СМИРНОВОЙ и замдиректора по информационным технологиям Натальей Сергеевной БАРАНОВОЙ.

Корр.: Индивидуальный подход к ученику – цель труднодостижимая в массовой школе, каковой вы являетесь. И эта цель диктует свои правила поведения для администрации школы. В чем они заключаются? Какова функция завучей в такой школе?

З.С.: В нашей школе завучей несколько, и у каждого свои функции. Могу говорить о себе и отчасти о своей коллеге – заместителе директора по информационным технологиям, потому что в чем-то мы с ней пересекаемся в своей работе.

Первая моя функция как замдиректора по опытно-экспериментальной работе – это информирование коллег и погружение их в проблематику школьного эксперимента и шире – той интересной профессиональной деятельности, вернее, даже профессиональной жизни, которая идет за стенами школы. Школа ведь достаточно закрытая система. Мы варимся в собственном котле, перегружены и не очень хорошо знаем, что происходит у соседей. Делать это можно в самых разных формах. Безусловно, посещать семинары, конференции, внимательно читать профессиональную периодику, отслеживать информацию в сети и знакомить со всем этим людей в разных формах (семинары, дайджесты, тематические заседания методобъединений и рабочих групп, консультирование). Но можно и по-другому.

Мы сами, например, всегда приглашаем: пожалуйста, приходите, смотрите, знакомьтесь с тем, что у нас есть, нам интересны ваши взгляды, ваши суждения, ваши оценки. Проводили в октябре семинар. Приехало 30 человек.

География – от Камчатки до Архангельска, и в основном люди были заинтересованы в том, что мы им смогли показать (идеология лицея информационно-коммуникативных технологий, формирование и диагностика информационно-поисковых и коммуникативных умений, альтернативные формы образовательной деятельности, организация образовательного процесса, работа службы сопровождения). А вот нашим учителям вырваться куда-либо удается редко, дел полно. Поэтому такие семинары, на которых они представляют свою работу и имеют возможности для профессионального общения и обмена информацией, для них очень важны. Организация таких мероприятий – тоже одна из моих обязанностей, безусловно, вместе с коллегами, прежде всего с Натальей Сергеевной, заместителем директора по ИТ.

Вторая функция, которую я выполняю, – экспертно-аналитическая. У нас есть правило, согласно которому ни одна бумага не выходит за пределы школы, не побывав у меня в руках. Ведь школа имеет свой определенный стиль, и это важно. Еще одно направление работы связано с тем, что педагоги школы достаточно много работают, если можно так выразиться, на «внешний рынок», участвуя в конкурсах профессионального мастерства, проходя аттестацию и так далее. Я считаю своей обязанностью помогать им в обобщении опыта, представлении своих материалов, а порой просто давать возможность «проговорить» свое открытое мероприятие. Можно было бы сказать о том же самом более традиционно и официально – «организация методической работы». Но для меня здесь акценты расставлены немного иначе, поскольку это не массовая работа, а индивидуальная, по запросам учителей.

Третья функция – это организация повышения квалификации. Традиционно повышение квалификации понимается у нас как посещение годичных курсов в Академии постдипломного образования. Но помимо этого есть еще масса мест, где учителю можно с интересом поучиться. Мы, скажем, 50 процентов коллектива обучили на курсах Федерации Интернет Образование. Там учат компьютерным технологиям, интернет-технологиям. Вообще стараюсь искать для коллег курсы, семинары, если можно так выразиться, практической направленности, то есть дающие знания, которые могут помочь учителю в его деятельности – в контакте с детьми, в повышении эффективности урока и пр. Но найти это не всегда легко. Поэтому пока я считаю достаточно полезной ту систему повышения квалификации, которая продумана у нас в школе. Кстати, в этом смысле РОНО нас поддерживает, ориентируясь на создание на базе школ ресурсных или локальных учебно-методических центров. Что это такое? Скажем, в какой-то школе создана интересная система дополнительного образования, она получила экспертную оценку, сами педагоги заинтересованы в трансляции своего опыта, они готовы к этой деятельности. Значит, на базе школы можно создавать локальный центр, в котором пройдут обучения педагоги дополнительного образования, педагоги-предметники, активно занимающиеся внеклассной работой, администраторы, этот вопрос курирующие. Это и есть ресурсный или, как его еще называют, локальный учебно-методический центр повышения квалификации. Создается он как бы под крылом районного научно-методического центра, педагоги, прошедшие обучение в ресурсном центре, получат документ о повышении квалификации от РНМЦ. А школе для этой работы нужно не так уж и много – небольшие дополнительные штаты (мы у себя сегодня вполне удовлетворены теми двумя ставками, которые под это выделены РОНО). Таких центров на базе школ у нас в районе сегодня три: центр музейной педагогики, центр согласованного обучения и центр на базе нашей школы, который называется «Образование плюс».

Мы занимаемся альтернативными формами образовательной деятельности (проекты, погружения, учебно-исследовательская работа, информационно-поисковые игры), формированием и диагностикой информационно-коммуникативных умений учеников. Формы работы нашего центра разнообразны: мы проводим семинары и методические дни в школах района, работаем с методическими объединениями педагогов-предметников района и собственной школы, ведем индивидуальное консультирование по своей проблематике. Приглашаем интересных специалистов, консультируемся с ними. И такой возможностью внутреннего повышения квалификации очень дорожим.

Это дает нам возможность шире смотреть на учебный процесс, использовать в нем все новые и новые возможности, разрабатывать альтернативные формы учебной деятельности, а в итоге – в массовой школе все-таки развивать индивидуальность ученика.

А еще мы делаем свою школу полем выбора не только для ребенка, но и для учителя. Это наше важнейшее правило. Кто-то великолепный предметник, кто-то хорошо играет на рояле, кто-то замечательно руководит учебно-исследовательской работой, а кто-то с удовольствием возит детей на выставки. Нельзя вгонять педагога в прокрустово ложе единообразия. Идея адаптивности должна работать не только для ребенка, но и для учителя. Никто не может одинаково хорошо решать все задачи. Поэтому среди правил работы школьной администрации при управлении школой у нас есть, наверное, самое важное: не человека подгонять под дело, а искать дело под человека. Поясню на примере. Работала женщина учителем математики. Не очень она это дело любила, не все у нее получалось. Были проблемы и с детьми, и с родителями. Наверное, можно было бы от нее просто избавиться. И тут наш директор приглашает ее и спрашивает: «Нина Ивановна, с математикой не все получается. Чем бы вы хотели заняться?» Идет поиск, и в итоге она становится у нас заведующей школьным музеем. Выяснилось, что муж Нины Ивановны – прекрасный живописец, преподаватель художественного вуза, у нее есть круг знакомых художников, прекрасная библиотека по искусству. И теперь в нашем музее истории школы появилась своя картинная галерея, раз в месяц меняется экспозиция, появляются интересные работы. Нина Ивановна постоянно ездит с детьми по выставкам, которые проходят в картинных галереях Петербурга, они знакомятся с современными художниками, приглашают их к нам, организуют выставки, устраивают встречи. Трудно поверить, но в течение года в школьной галерее проходит не менее десяти выставок, где представляются работы разных жанров (и живопись, и графика, и прикладное искусство – квилт, ковроткачество, флористика, резьба по камню, вышивка, плакат, и фотография). Музей, галерея обогащают жизнь школы, и не только тем, что приходят интересные люди, приносят свои работы, говорят с детьми о творчестве, хотя это очень важно для нас. Но еще мы с коллегами свои уроки литературы и русского языка иногда проводим в музее, где ребята пишут сочинения по работам, представленным там; появляются такие уроки и в начальной школе, и по иностранному языку. Но вернемся к бывшей учительнице математики. Она в музейном деле поразительно развернулась, создала свой детский актив и актив экскурсоводов, занимается сейчас сертификацией музея, получила высшую квалификационную категорию как педагог дополнительного образования. Выставки – только часть ее работы, ведь в целом наш музей – это музей истории школы, он призван рассказывать о людях, о событиях нашей жизни. В общем, человек теперь работает увлеченно, с энтузиазмом. А ведь мог бы просто уйти из школы, не поговори с ним директор, что называется, по душам, не найди то самое «дело под человека»…

Корр.: А в чем еще раскрывается роль директора школы в вашей управленческой команде?

З.С.: В нашей школе есть еще одно правило: никто не владеет монополией на истину. В плане идей не может быть первых или вторых лиц. А директор школы у нас – это, метафорически говоря, стена и плечо. Часто бывает: у кого-то из коллег появляется идея, но мы не видим административных рычагов, позволяющих принять решение и эту идею в жизнь воплотить. Поэтому в смысле ответственности и принятия решения – первая скрипка, конечно, директор.

А еще очень важно, чтобы руководитель представлял себе личность учителя, чтобы для него подчиненные не были только функцией. У Алексея Михайловича это получается. Он убежден в том, что учитель должен широко смотреть на мир. «Педагог – человек в культуре» – вот его идея. Он старается приглашать в школу интересных людей, вытаскивает учителей на выставки, в музеи, на концерты, на лекции, просто на природу за город. Они иногда сопротивляются, говорят, что поздно, что устали. А он отвечает: «Так мы же на нашем автобусе едем, я вас не на метро везу». Мы, например, объездили все малоизвестные дворцы императорской семьи в Петербурге (там сейчас не музеи, а учреждения работают, но можно организовать разовые экскурсии, интереснейшие с точки зрения истории и архитектуры), ездим в Центр современной литературы, где проходят встречи с питерскими поэтами, писателями, критиками. Порой и дети к нам присоединяются. Ведь если взрослые не будут этим интересоваться, то что о детях говорить, как их вовлекать в культурную жизнь города?

Корр.: Одним из условий развития индивидуальности учителя является его постоянный рост. И, как я понимаю, ваша школа старается этому способствовать. А чего, на ваш взгляд, не хватает современному учителю? Чем он обделен?

Н.Б.: К сожалению, учителю сегодня катастрофически не хватает современных технологий образовательной деятельности. У нас работают молодые учителя информатики. С программными продуктами они худо-бедно знакомы, а вот как их использовать в образовательном процессе, что со всем этим делать? И я именно этому учу сейчас наших молодых учителей. Допустим, перед вами графический редактор. А что можно делать в нем, как использовать? Можно сделать плакат, соединить иллюстрацию и текст, который написал ребенок, выполнить заставку для фильма, придумать обложку для книжки, создать структурированный конспект по какой-либо теме… Да мало ли что еще! Получается не банальное натаскивание на алгоритм использования программы, а творчество. А ведь, казалось бы, графический редактор – самый примитивный.

Учителя трудно идут по пути творческих находок. И это понятно: надо напрягаться, отходить от наработанных шаблонов и стереотипов, придумывать что-то, смотреть на содержание предмета и размышлять, как можно его повернуть интересной стороной, как показать детям его необходимость в жизни, установить взаимосвязи с другими дисциплинами. А это уже работа с коллегами-учителями, другое выстраивание содержания предмета. И получается, например, для нас, учителей информатики: какими технологиями владеешь ты, такими же должны владеть твои коллеги – учитель биологии, географии, химии, физики, русского языка… И предмет твой – это не знакомство с теми или иными программами, не «кнопочная информатика», а основа, стержень современного образования, потому что информатика, информационные технологии становятся важнейшим инструментом учебной деятельности.

А у нас часто то же повышение квалификации понимается так: сходи туда, послушай, что хорошего тебе расскажут. А потом приносит человек с собой тетрадку с записями: может быть, когда-нибудь в будущем она ему пригодится. А может, и никогда… Но учитель – профессия творческая. И в любом творческом вузе работает принцип мастерской, когда обучение идет в процессе деятельности. Да, в театральном вузе студенты, конечно, слушают лекции по истории театра, по литературе, есть у них и тренинги по актерскому мастерству, но значительный пласт обучения там занимает процесс постановки спектакля и работы с мастером. А вот почему в педвузах обучение носит сугубо теоретический характер – совершенно непонятно.

З.С.: У себя в школе мы стараемся создать условия, чтобы педагоги смогли что-то придумать, попробовать себя в чем-то новом. Когда мы недавно планировали проведение информационных марафонов по предметам, то у учителей возник вопрос: «А как это делать? Если вы ставите перед нами задачу, то сначала расскажите, для чего она, как к ней правильнее подойти». Мы же предложили иной путь: давайте вместе попробуем определиться с целями и смыслами деятельности. Ведь мы хотим, чтобы у наших учеников формировались информационно-коммуникативные умения, которые в итоге станут основой для их самостоятельной образовательной деятельности? Давайте искать и выстраивать оптимальные формы, которые это позволят делать, давайте проектировать вместе. Если бы мы сами начали читать лекции или пригласили бы для этого специалистов, пусть даже самых профессиональных, результат был бы совсем иным: у людей не было бы информационного запроса, который возникает в процессе деятельности, они были бы пассивными слушателями чужих мыслей, чужих идей, воплощать которые не так уж и интересно. Но когда предлагается конкретная задача, люди начинают сами ее решать, «загораются» идеей, вырабатывают подходы, возникает тот самый информационный запрос, осознается конкретная потребность в конкретной информации, и вопрос повышения квалификации в определенной области рождается автоматически. Видя и зная, чего им не хватает и в какой области, учителя совсем по-другому воспринимают и призывы школьной администрации, и новые формы учебной деятельности.

Корр.: А что такое информационные марафоны? Что они дают и как они влияют на ученика, педагога?

Н.Б.: Информационный марафон – это система заданий, объединенных конкретной темой, для решения которых необходимо выстроить определенную технологию обработки информации. Предположим, на последнем марафоне у нас была тема «Развитие культуры и науки в годы Великой Отечественной войны». В рамках школьной программы в курсе истории, который сегодня безумно перегружен, этому уделяется незначительное внимание, если не сказать – никакого. Мы разделили эту тему на более мелкие и распределили для нескольких групп школьников. В одном случае это касалось достижений науки, использованных в промышленности, у других тема была связана с культурой – литературой, музыкой, живописью, сохранением ценностей (для Питера эта тема актуальна: ведь в блокадном Ленинграде не только выживали, но и сохранили Эрмитаж, Русский музей, многое другое), с орденами и медалями эпохи Отечественной войны и т.д. Детям были даны вопросы, на которые надо было найти ответы, используя различные источники информации, а затем обобщить все найденное в единое целое и представить в разных формах – текстовой, визуальной (с использованием современных информационных технологий), театрализованной (если материал позволял). То есть фактически дети сами создавали главу или параграф учебника – бумажного или электронного. Время ограниченное, работа командная.

Для педагогов было очень важным грамотно сформулировать вопросы и корректировать работу детей. А это очень непросто. Найти ответы на конкретные вопросы наши ученики умеют, а вот подняться до уровня обобщения, до создания самостоятельных текстов – это уже значительно сложнее. Другими словами, нужно было понять, какая информация после этой работы должна остаться у ребенка, чему он должен научиться, что запомнить. Вот такой способ обучения: ребенок вроде бы и не хотел этого учить, с ним просто играли, но информация и новые знания у него остались.

Когда мы выслушали детей по первым промежуточным итогам их работы, то поняли, что в основном они лишь отвечали на вопросы, и не более того: на уровень обобщения никто не выходил. И вот тогда мы собрали всех учителей и сказали: «Вот, дорогие, результат нашей профессиональной деятельности, результат репродуктивного обучения. Дети действовали только в заданных рамках, не смогли посмотреть на вопрос шире, не пытались мыслить самостоятельно, создавать что-то оригинальное. Они просто стремились добротно выполнить задание – ответить на вопросы».

Учителя наши на первых порах тоже не очень понимали, чему должны научить, как должны руководить детьми, организовать их деятельность, чтобы заставить их работать творчески. Учились вместе с детьми в полевых, так сказать, условиях.

Корр.: Помимо марафонов какие у вас еще есть пути развития индивидуальности учеников?

З.С.: Знаете, мы убеждены в том, что учить может не обязательно учитель. И стараемся поддерживать эту линию в школе. Художник, который пришел в школу, рассказал о своих работах на выставке, поговорил в неформальной обстановке с детьми, учит не меньше, чем учитель. И студент, вчерашний выпускник, пришедший в школу поработать с детьми в качестве руководителя проекта, – это тоже продуктивный ресурс обучения. Например, в прошлом году студент, наш бывший ученик, вел у нас в рамках дополнительного образования исключительно интересный и полезный курс по макетированию и полиграфии. Причем делал это за чисто символическую плату. Ему было интересно с детьми, а детям – с ним. Они научились очень многому. Увы, в этом учебном году у него уже нет времени на эти занятия, но пришли другие ребята, тоже наши выпускники – 4 человека, они работают по направлениям, связанным с компьютерным дизайном, моделированием.

Мы стараемся предлагать детям широкий спектр дополнительных занятий, чтобы они имели возможность выбрать то, что им по душе. Но здесь встает другая проблема. Родители зачастую не понимают важности таких дополнительных занятий: «Мой ребенок отсидел семь уроков, зачем его еще в школе держать, он и так устал!» Но неужели лучше, чтобы ребенок шатался по дворам, а не занимался интересным делом под руководством педагога или просто творческого, увлеченного человека?!

В этом смысле школе сегодня важно искать новые пути взаимодействия с родителями. Так, в осенние каникулы мы проводили семинар для наших родителей, пытались погрузить их в проблематику того, что происходит в школе, организовали мастер-классы наших учителей – пусть родители посмотрят, чему и как их дети учатся. Статистика получилась такая: в школе примерно 900 детей, а родителей пришло человек 20. Понятно, что рабочий день, что кому-то тяжело уйти с работы… Печальная картина. Мне кажется, проблему с родителями школа должна решать, но надежды на то, что сможет она это сделать полностью, нет, потому что это проблема нашего общества, государственной политики в области образования и шире – культуры. Далеко не все сегодня понимают, что найти себя в жизни, реализоваться, стать социально успешным можно благодаря своему образованию.

Мы твердо знаем, что для ребенка очень важно почувствовать вкус и радость от интеллектуальной деятельности, почувствовать свою значимость. Вот эту возможность мы и стараемся детям предоставить. Например, благодаря проектным работам. Скажем, у нас был проект «Виртуальный музей литературных героев», посвященный «петербургской» литературе. Ребята распределили между собой обязанности: кто-то фотографировал в городе места, связанные с именами героев книг Пушкина, Гоголя, Достоевского, Гончарова, Некрасова, кто-то писал тексты, кто-то придумывал дизайн интернет-сайта и альманаха. Дело нашлось для всех. В результате получилась добротная работа, дети узнали много нового, по-иному взглянули на свой город, каждый освоил какой-то вид деятельности, и все учащиеся школы смогли познакомиться с результатами их работы. Впрочем, не только школы, потому что с этой работой мы несколько раз выступали (и побеждали) на разных конкурсах – и реальных, и виртуальных. Таким образом, и книги прочитаны и осмыслены, и богатый дополнительный материал привлечен, в частности краеведческий, и каждый ребенок смог сделать то, что у него лучше получается, что ему интереснее, раскрыться с наилучшей стороны, душой прочувствовать тему. Вот это и есть индивидуальный подход. После этого один десятиклассник написал: «Мы очень много работали, сделали творческую работу и хороший образовательный ресурс, он теперь будет в сети, им можно воспользоваться. И в нем есть частица меня, моего ума, моего творчества. А кому нужно мое списанное сочинение по Достоевскому?»

Беседовала Яна САРТАН,
Москва – Санкт-Петербург – Москва