Профессия, которой нет

Тьюторство в России – пока лишь дополнение других сфер

Любая инновация – риск. Но перед некоторыми идеями школы не в силах устоять.
Тьюторство в мире не ново. В России же еще десять лет назад спорили, как правильнее перевести английское слово: «тьютор», «тьютер» или «тутор». С этим разобрались. С практикой было сложнее: любая из имевшихся педагогических или околопедагогических профессий оказывалась лишь отчасти имеющей отношение к тьюторству. Российской педагогике было привычнее учить ребенка ходить по проторенному пути, тогда как подопечный тьютора учится создавать себе пути сам и впоследствии ощущает себя человеком безграничных возможностей.
И вот уже десять лет практическому опыту «нашего» тьюторства.
В № 27–28/2004 «Управление школой» осветило его основные направления. А в этом номере мы посмотрели, с чем в социальном плане сталкивается тьютор как носитель новой специальности.
На вопросы нашего обозревателя ответили доктор педагогических наук, ведущий научный сотрудник РАО, председатель программного комитета ежегодной Всероссийской тьюторской конференции Татьяна КОВАЛЕВА и одна из первых российских тьюторов, консультант томской школы «Эврика-развитие» Евгения ВОЛОШИНА.

Т. Ковалева: Человек может быть учителем, психологом  и в своей практике  использовать тьюторские технологии

– Как такое совершенно необычное для российского образования явление, как тьюторство, попало в нашу страну?

Т. К. – Как говорится, страна должна знать своих героев. Я с удовольствием восстановлю цепь событий, потому что в России, где не отработано авторское право, однажды все начинают говорить, что это сделали они. И я учу свою команду: в вопросе авторских прав нужно быть особенно щепетильным.

Пятнадцать лет назад академику Велихову было поручено организовать детский международный лагерь. И тогда он обратился к методологу и философу Петру Щедровицкому, с тем чтобы работать в лагерь приехали интересные взрослые люди. При этом не учителя, не воспитатели и не вожатые. Тогда-то и вспомнили об английских тьюторах, у которых свой, ни на что не похожий тип взаимодействия с ребенком, другой полюс педагогической работы. А в это время в России как раз заговорили о том, что, собственно, и составляет центр тьюторства: школа должна работать с ценностями, потребностями и интересами ребенка.

Одним словом, в Москве провели конкурс и набрали первую команду тьюторов. Она поработала в том международном лагере и получила первый практический опыт. Через пять лет я, услышавшая в Школе культурной политики у Щедровицкого о тьюторстве, приехала в Томск. В этом городе идея российского тьюторства окончательно перестала быть идеей: в новой школе «Эврика-развитие» мы решили использовать его как ресурс. (Уже позднее мы стали разворачивать тьюторские практики и в высшем образовании, и в системе повышения квалификации, и в дополнительном образовании. Вели тьюторское сопровождение детей с проблемами, потому что у «пограничных» детей родители понимают: если отдать ребенка в спецшколу, то его жизнь в большинстве случаев будет зачеркнута. Но все-таки линию тьюторства в школе мы считаем своей основной работой.)

Проектировать программу тьюторской работы в школе «Эврика-развитие» взялись молодые люди – в основном студенты и выпускники философского и филологического факультетов Томского университета. Потом они стали называться философской группой. Это Татьяна Стецюк, Светлана Баронене, Ирина Проскуровская, Владимир Максимов, Ирина Шиянова, Сергей Урсу, Людмила Долгова; позднее к ним присоединились Андрей Зоткин, Александр Попов и другие. В общем, большая команда. Теперь большинство из них, как правило, кандидаты наук, многие начинают писать докторские диссертации. Они продолжают разрабатывать содержательное направление – занимаются проблематикой тьюторства.

Помимо «философской группы» действовали практики – учителя, которые пытались примерить на себя разрабатываемые проекты: реализовали в деятельности школы разные идеи.

Тогда же, десять лет назад, в Томске на базе школы «Эврика-развитие» состоялась первая конференция по тьюторской проблематике. Это было ново, и люди только разбирались с понятиями: что это такое, какое место тьютор занимает в системе образования и т. д. За девять прошедших конференций затрагивалось множество тем. После каждой конференции публиковались материалы.

Вот вкратце история появления тьюторства в России.

– Почему тьюторов, несмотря на большой интерес к ним со стороны общественности, не встретишь в каждой школе?

Е. Волошина:  Можно было бы перепрофилировать подготовку студентов, определив им  другие задачи и цели

Е. В. – Как уже говорилось, тьюторство с успехом можно погрузить не только в школьный контекст. Например, была идея о тьюторах в исправительных трудовых учреждениях. Человек отбывает наказание, но он должен проектировать свою будущую жизнь, поэтому вполне уместно пользоваться опытом тьюторов как помощников, для того чтобы сориентироваться на будущее. Но, насколько мне известно, практических попыток еще не состоялось, хотя в колониях уже устраивают целые университеты.

Почему так происходит и здесь, и в школах? Ответ простой: на тьюторов нет денег. В школе сложно ввести дополнительную рабочую позицию.

Т. К. – Да, тьюторство – столь же замечательный ход, сколь и дорогой. Тьюторская педагогика в мире одна из самых дорогих, потому что тьютора оплачивают «почеловечно»: оплата ему начисляется за каждого ребенка, с которым он работает. Кроме того, педагоги выходят в экспериментальный режим и им нужно доплачивать за это. Государственные школы это потянуть не могут. Правда, у меня есть знакомые «ненормальные» учителя, которым просто интересно так работать, они движутся на энтузиазме, им никто не доплачивает.

Выход один – родительские средства. Если школа имеет хороший контакт с родителями, если они понимают «плюсы» тьюторства, с ними можно договориться о том, что школа помимо процесса обучения предложит дополнительную услугу в виде педагогического сопровождения ребенка с первого по одиннадцатый класс по развитию его познавательного интереса. Гарантируется, что к окончанию начальной школы будут одни результаты, в подростковом возрасте – другие, в старшей школе – третьи.

В школе «Эврика-развитие», прежде чем ввести тьюторство как услугу, мы делали «родительский лекторий». Был обязательный минимум в шесть лекций для родителей, бабушек и дедушек. Тогда они начинали понимать что к чему.

– Сколько тьюторов должно быть на школу?

Е. В. – Очень сложный вопрос. Его можно сформулировать и так: скольких детей должен иметь тьютор?

Например, в школах, где 7–8 человек в классе, один тьютор на класс. В Кембридже и Оксфорде, где обучение стоит 60 тысяч долларов в год, тьютор дается каждому студенту. Но надо помнить, что сейчас идет экспериментальная работа по поиску разных моделей. И нельзя однозначно сказать, что 15–20 человек на одного тьютора – это нормально или ненормально. «Нормально» – от слова «норма», а мы пока ищем модели. Возможно, для какой-то из них и 20 человек норма.

– Отличается ли тьюторская практика в разных школах? Есть ли основа?

Е. В. – Основа общая. А отличия во всех практиках связаны с системой обучения, которая принята в той или иной школе. Например, в томской «Эврике» применяли два направления обучения. Одно – преподавание в системе развивающего обучения Эльконина–Давыдова. И второе – так называемая «свободная педагогика», где преподавание было ближе к традиционной школе. Место тьютора в этих системах некоторым образом отличается. Так, в преподавании, ближе к традиционному, позиции тьютора и учителя было принято обязательным образом совмещать. То есть один и тот же человек, работая с группой детей, должен быть как учителем, так и тьютором. А в системе развивающего обучения более приветствовалось разделение. Там детям было важно, что с ними работают два взрослых: один несет на себе предметный материал, а другой выполняет особые задачи, связанные с тьюторской деятельностью.

Чтобы «тьютор» официально вошел в список профессий, требуются деньги  и серьезное лоббирование

Т. К. – Практика опережает теорию, так как придумывается и вводится гораздо быстрее, чем осмысливается теоретически. Вообще жизнь эксперимента и жизнь научного знания разная. Ученому пришел в голову ход, но его надо обдумать, доказать, выдвинуть гипотезы, провести исследования, дождаться, чтобы подросли и защитились аспиранты. Это три, пять, семь лет. А в частной школе нашел спонсоров – и уже практика. То есть практика движется другими темпами.

Е. В. – В педагогике результат отложен. Это не физика: два года поработал – и эксперимент завершен. Часто поиск педагогического результата – особая задача. Один вопрос – ты что-то делаешь, и совсем другой – где это откликнется. Судить о том, насколько успешно работают эти технологии, рано.

Т. К. – Вспомните Монтессори. Она работала несколько лет в интернате для детей с большими интеллектуальными проблемами, потом продолжала это отрабатывать, затем вела курсы. Кстати, в дореволюционное время царь Николай отсылал наших учителей учиться практике Монтессори. Потом она ездила по миру и читала лекции. Практики набралось очень много. Но до сих пор Монтессори-ассоциации дорабатывают какие-то теоретические положения.

– Ощущается ли нехватка тьюторов?

Т. К. – Сейчас в массовой школе ставится задача на индивидуальный подход к ребенку, на вывод ребенка в индивидуальную образовательную программу, а люди не знают, как это делать. Скажем, педагоги осваивают важный принцип – вариативность. Ребенок может выбирать, но он выбирает из того, что дает учитель. А как школьник увидит то, что учитель не дал? Где границы выбора? На каких основаниях учитель предлагает для выбора то или иное? Эти вопросы остаются неразработанными. Тьюторы могут решить все эти вопросы: откуда появляется выбор, как он обсуждается, как сопровождать ребенка, как не навязывать свой результат. И здесь их нехватка проявляется.

Е. В. – Я работаю в московском вузе, где учится много инострацев. Тут явно видно, что спрос на тьюторство опережает предложение. Иностранные студенты и их родители готовы платить за то, чтобы им предоставили дополнительные возможности в образовании и был человек, который сопровождает их в выборе этих возможностей, но в то же время не теряет связи с той организационной структурой, к которой прикреплен студент. Или родителям хотя бы хочется, чтобы за ребенком, пусть и взрослым, кто-нибудь присматривал. А оказывается, что внутри вуза таких специалистов нет. Они вроде есть – называются кураторами, наставниками, – однако не могут предложить себя так, чтобы их услышали нуждающиеся люди: кураторы предлагают лишь ознакомить студента с тем, на каких базах происходят занятия, как туда добраться и т. д.

Да и в школе учителя часто не могут оформить усилия, которые они совершают в ходе каждодневной педагогической деятельности, как специальную позицию тьютора, за которую надо получать деньги от того, кто в ней заинтересован.

А частные школы и вузы тьюторство подхватили. Там тоже спрос опережает предложения. Иногда даже в компании рассказываешь, что есть такие тьюторы, которые помогают определить образовательную траекторию ребенка. И, если есть состоятельные люди, они тут же спрашивают: «А не могли бы вы помочь конкретно нашей семье?» Родители заняты, им некогда – они зарабатывают деньги. Но они не хотят упускать шансы для своих детей. При этом как профессионалы в своем деле они понимают, что и здесь нужен профессионал: тот, кто возьмет на себя ответственность, а потом доступно объяснит, что происходит.

Т. К. – Мои знакомые тьюторы приносят мне вырезки из газет: «Родители ищут для своего ребенка тьютора»… Заметьте, не репетитора, не гувернера...

– Где готовят тьюторов?

Т. К. – При Оксфорде и Кембридже есть свои курсы подготовки тьюторов, потому что это первые два университета, которые начали тьюторское сопровождение.

У нас пока нет специального учебного заведения. Это встроено дополнительным элементом внутри какой-то сферы. Например, в Ижевске и других регионах есть такой опыт: люди проходят курс, который называется «Менеджмент в сфере образования», а в скобочках пишется: «Тьюторское сопровождение». То есть это дается как тип специализации.

– Почему только так?

Т. К. – Официально специальности «тьютор» не существует. Готовя людей с такой специальностью, мы их «подставляем»: этого не запишешь в трудовую книжку, не идет стаж, не начисляется пенсия и т. д. Чтобы «тьютор» официально вошел в список профессий, должна быть проведена комплексная, массовая программа по институализации, которая не находит практики в связи с отсутствием средств: наше бедное образование лишь говорит о том, чтобы поменять цели, но на конкретные изменения нужны деньги. А для лоббирования интересов требуется серьезная сила.

Мы решили не тратить время на разработку новой профессии, а работаем на уровне технологий сопровождения. Это может быть и дополнительными квалификациями, и переквалификацией разных специалистов. Тогда не важно, как человек называется: он может быть учителем, психологом, но в своей практике он использует тьюторские технологии. В Брянске учителя подростковой школы, у которых я вела два-три года учебные семинары, овладели тьюторской технологией и начали по ней работать с ребятами. Например, они проводят «образовательные путешествия». Все организуют с детьми экскурсии в форме традиционной педагогики: экскурсовод рассказывает – дети слушают. А учителя-тьюторы всю эту ситуацию переворачивают и с детьми уезжают в придуманные путешествия, для которых каждый ребенок составляет план, понимая, над каким вопросом он работает.

Е. В. – Также можно перепрофилировать обучение некоторых студентов. И говорить не о подготовке их к работе классными руководителями, а к работе в другом статусе, то есть с другими задачами, целями, с иным содержанием деятельности. Но и здесь все упирается в деньги.

– Тогда поставлю вопрос более узко: куда обращаться директорам, которые хотят получить тьюторов для своей школы?

Т. К. – Тьюторская технология передается способом мастерской.

В Томске, где впервые в школу были введены тьюторы, ежегодно проводится тьюторская конференция. На ней функционируют секции, люди видят друг друга, можно купить сборники, договориться с какой-то школой, которая выступит для тебя модельной в обучении. Но это в основном для регионов Сибири и Дальнего Востока, где тьюторство активно работает.

А для Центральной России я хочу «вырастить» нашу секцию «Открытое образование» в рамках научно-практической конференции, раз в два года проводимой Институтом теории и истории педагогики Российской академии образования. Если получится, секцию сделаем ежегодной. Есть люди, которые хотят освоить тьюторство, и есть те, кто хорошо его знает. Они могли бы прекрасно сработаться.

– Может быть, эта секция станет ступенькой к тому, чтобы профессия «тьютор» оформилась официально...

Т. К. – Почему бы и нет? Когда мои аспиранты защитятся и станут кандидатами, когда тьюторство назовут научной школой и не я одна буду доктором наук, а появится еще пара докторов наук в этой области, когда кто-то из Министерства образования и науки поймет необходимость тьюторов в школе, тогда будет сделан следующий ход.

Мы думаем, что могла бы быть специальность «индивидуальный педагог», потому что «тьютор» – слово иностранное и многих раздражает. А как только мы говорим «индивидуальность ребенка», «индивидуальное сопровождение», когда ты должен не подавить его своим опытом, не навязывать свое решение, то все сразу понятно. Почему мы всегда отделяли себя от профориентационного образования, с которым нас сравнивали: «Вы тем же самым занимаетесь»? А мы отвечали: «В кабинете профориентации ребенок отвечает на сорок вопросов и ему говорят: по складу ума и характера ты – врач». Тьютор ограничений никогда не ставит: через создание разных проб школьник может побыть кем угодно. Попробовал – мы обсудили: получилось – не получилось, интересно – не интересно, можно попробовать еще. Исходя из этого, возникает карта познавательных интересов. Все тьюторы ведут дневники. В частных школах даже делают видеодневники по выступлениям каждого ребенка. К примеру, одиннадцатиклассник видит, как в первом классе он составлял расписание, заявляя, какие уроки ему нужны, а какие не нужны. Наглядно показываются формы становления его интересов. Это, конечно, далеко не профориентация, а другая работа.

– Где и когда пройдет ваше ближайшее мероприятие?

Т. К. – В Томске в начале марта 2005 года будет проходить десятая, юбилейная конференция. Я хочу всех пригласить. Подробную информацию мы разместим на сайте http://cet.webzone.ru. Обычно у нас получается научная, содержательная, очень интересная конференция.

– Вы много выступаете, ведете занятия. Вам встречаются директора школ, у которых глаза при слове «тьютор» не горят?

Т. К. – Конечно. И я безумно люблю эту аудиторию. Это директора-скептики, но они очень умные люди. Я читаю им лекцию, они задают вопросы, обсуждают. Потом встает директор: «Татьяна Михайловна, я понял: в этом что-то есть. Но я смотрю на свой коллектив, на деньги, которые у меня в наличии, и вижу, что тьюторство – пока не для нас». Я уважаю эту позицию культурного человека. Он понимает: вот мои действия, вот границы этого действия, потому что я могу не все, однако буду действовать так, чтобы постепенно добиться намеченного.

Беседовала Инна АЛЕЙНИКОВА