Бурятские учителя и Совет Европы: продуктивное сотрудничество

20–22 октября в Улан-Удэ состоится семинар Минобразования России
и Совета Европы, посвященный проблемам подготовки нового поколения школьных учителей истории. В нем примут участие коллеги из всего Байкальского региона, Европы и даже Японии

В Бурятии почитают Учителя

Пошел вот уже седьмой год, как регионы буквально борются за право принять в качестве гостеприимных гостей участников очередного семинара Совета Европы: как известно, слухом мир полнится, и этот слух давно разнес по всей России весть об «исторических» семинарах – исторических в прямом и «предметном» смысле слова.
На этот раз жребий выпал Бурятии – но одновременно и нашим европейским коллегам: не каждый эксперт Совета Европы, не говоря уж о «среднеевропейском» учителе истории, может похвастаться тем, что побывал в этой далекой и удивительной стране, омываемой драгоценными водами глубочайшего в мире озера!

Нимажап Илюхинов, председатель Духовного управления буддистов России, Альберт Гафиев, представитель комплекса «Сафар», Баир Гармаев, генеральный директор ООО «Торговый дом «Барис», депутат Народного хурала РБ, участники движения за создание Союза попечителей Бурятии. Съезд Союза попечителей пройдет в ноябре этого года в Улан-Удэ

С одной стороны, нынешний семинар – просто очередной из длящейся цепочки региональных семинаров, проводимых совместно Минобразования России и Советом Европы по согласованию и при живейшем участии органа управления образования принимающего субъекта Федерации. Но с другой стороны (а именно она и является лицевой), улан-удэнский семинар, без преувеличения, – уникальное событие. Дело в том, что предметом обсуждения его участников будет проблема подготовки и повышения квалификации школьных учителей истории – предмета, особое внимание к которому было далеко не последним фактором активно идущей европейской интеграции.
Школьный учитель истории как политическая фигура общенационального масштаба, как человек, от которого во многом зависит то, что в нашем недавнем прошлом называлось дружбой народов и морально-политическим единством граждан государства. Но в современном мире его роль гораздо шире. Мир становится все более открытым, и новых детей нужно учить жить в этом новом многонациональном и многоязыком, поликультурном и поликонфессиональном, целостном и противоречивом мире. Готовы ли выпускники наших педагогических вузов к этому вызову? Как их нужно готовить? Как их готовят наши соседи по континенту? И нет ли у бурятских коллег такого опыта, таких наблюдений и суждений, которые могли бы обогатить и российский, и европейский подход к решению этой важнейшей задачи?
Огранизаторы семинара уверены – есть! Именно поэтому и было принято решение провести эту встречу в стольном городе Улан-Удэ и пригласить к обмену мнениями представителей всех окрестных регионов: у них тоже есть что сказать.
Это будут очень интересные дни – знакомств и общения, открытий и впечатлений, рассказов об уже достигнутом и планов дальнейшего сотрудничества. Это будет интеллектуальный профессиональный праздник, с приходом которого так приятно и радостно поздравить всех его участников!

Слово – министру образования и науки Бурятии

– У нас в Бурятии традиционно высок авторитет учителя, педагога. Эта традиция отчасти восходит к буддийским канонам, согласно которым одна из трех мировых религий относится не столько к вере, сколько к величайшим учениям. А Будду, как и далай-ламу, почитают не как Бога или его воплощения, а как Учителей, т.е. реальных людей, сумевших далеко продвинуться на пути познания жизни, природы, общества и самого человека.
Разумеется, прямые аналогии здесь невозможны, но, поверьте, в учителя, наставники у нас традиционно идут самые лучшие. Причем огромный вклад в приобщение коренного населения к европейскому мышлению внесли русские просветители. До сих пор особо почитаем у бурят и других народов Сибири интеллектуальный подвиг декабристов. Николая Бестужева, отбывавшего ссылку в Селенгинске, например, за великую любовь к наукам, обширные знания и умение их передавать признали Красным Солнцем. Эстафету декабристов и революционеров более позднего периода истории, на мой взгляд, достойно продолжили педагоги и ученые ХХ века, многие из которых были направлены из Москвы, Ленинграда, центральных областей страны. При их помощи в Бурятии, да и в соседних с нами регионах, возникли собственные учебные заведения с высококвалифицированными специалистами.
Сейчас вряд ли надо кому-либо доказывать, что добровольное вхождение Бурятии в состав Российского государства было определяющим фактором сохранения и дальнейшего развития крупнейшего в Сибири этноса, создания и упрочения собственной государственности, расцвета экономики, культуры, образования, социальных отношений. Свое настоящее и будущее научно-педагогическое сообщество, как и все население нашей республики, связывают с единой и неделимой Россией. Только вместе – в дни радости и в дни печали.
Кризис переходного периода особенно больно ударил по всем сибирским и дальневосточным регионам. Республика Бурятия, скорее не исключение, а наиболее яркое подтверждение этому. Причин много: здесь и байкальский фактор, способствующий в силу необходимых природоохранных мероприятий резкому удорожанию и, следовательно, низкой конкурентоспособности выпускаемой нашими предприятиями продукции, и изначальная ориентация большинства заводов и фабрик на нужды ВПК, и зона рискованного земледелия, и многое другое.
Важно отметить: в структурной перестройке экономики села, малых городов и рабочих поселков принципиально важным, порой едва ли не единственным опорным звеном стала... школа! Даже при заметном сокращении населения, переселении людей сама собой выкристаллизовалась простая формула: есть школа – есть село. Еще в притрассовых поселках БАМа люди, потерявшие в силу объективных причин работу, не спешили уезжать, давая возможность своим детям завершить учебный год.
Правительству республики при поддержке федерального центра удалось разработать программу, в которой предусматривалось использование высвободившейся квалифицированной рабочей силы (а на БАМе, как известно, некогда работали лучшие мастера своего дела) на других строительных производственных объектах, в том числе на реставрации памятников истории, культуры, религии. Один из примеров – восстановление православного Одигитриевского собора в г. Улан-Удэ. Кстати, одним из самых существенных мотивов не покидать бурятскую землю является действительно стабильная обстановка в отношениях людей, согласие и мир, межнациональная толерантность, взаимопонимание.

Заседание Совета Европы – поиск сложных решений, попытка объединить страны, сохранив их своеобразие, не нарушив равновесия культур

По вопросам единства с Россией оно абсолютное, я в этом убежден. Что же касается системы образования, то лучше всяких слов говорят факты: за последние 10–15 лет у нас не закрылись ни одна школа, училище, учреждение дополнительного образования. И сделано это было не столько усилиями «сверху», сколько благодаря настойчивости и инициативе прежде всего самих местных сообществ. Более того, отдельные директора сельских школ стали руководителями хозяйствующих субъектов, главами администраций сел и поселков. Неудивительно, что и сама школа превратилась в центр социального и экономического развития города, села, поселка. В это время помощь, оказываемая школе, стала поддержкой всего населения.

Здание Совета Европы в Страсбурге, столице Эльзаса, – вечном камне преткновения между Францией и Германией. Теперь Страс-бург – символ объединяющейся Европы

В этом контексте хотел бы с благодарностью к нашим учителям сказать, что проведение семинара Совета Европы 20-22 октября в Улан-Удэ стало возможным только потому, что Бурятии не стыдно предложить свой опыт подготовки школьных учителей истории – а именно этой проблеме будет посвящена дискуссия на семинаре. Да и нашим историкам будет очень интересно и полезно из первых рук узнать о европейских подходах, об образовательной политике в этой важнейшей области социального и культурного становления юного гражданина. Я – обеими руками за прямые международные контакты между коллегами. Чем они глубже и интенсивнее, тем продуктивнее деятельность, тем активней и целенаправленней собственный творческий поиск. Поэтому Министерство образования и науки Бурятии будет и впредь поддерживать инициативы проведения таких семинаров. Очень хочется надеяться, что нашим гостям у нас понравится и они захотят приехать вновь. Милости просим!

«Европейское измерение» школьного исторического образования

Окажись мы в Европе в канун прошлого века и затей разговор – хоть с обывателями, хоть с «приват-доцентами» – о ее исторических перспективах в наступившем ХХ веке, нас все стали бы жарко убеждать, что человечество уже окончательно вошло в состояние вечного мира и всеобщего благоденствия. Судите сами, говорили бы нам, уже тридцать лет на Земле нет войн. Люди поняли преимущества мира: темпы экономического развития таковы, что скоро вообще не останется бедных и классовая борьба забудется, как пустая ссора в любящей семье; наука и культура облагородили человека; наши государственные мужи достаточно разумны, чтобы никогда не прибегать к войне как к средству достижения политических целей. И если бы мы сказали, что наступивший «золотой век» обернется двумя мировыми войнами, которые начнутся в цивилизованной Европе с интервалом в пятнадцать лет; что возникнут изощренно-античеловеческие политические режимы, уничтожающие людей за то, что у них «неправильный» лицевой угол или их родители «не тем» занимались до 1917 года, нам бы никто не поверил. Но мы-то знаем, что было именно так!

Жаргал Сультимова, директор уникальной гимназии № 29 в Улан-Удэ, разрабатывает со своими коллегами концепцию образования на основе семиотического подхода. Эти разработки лежат в основе деятельности федеральной экспериментальной площадки

Увы, пережив шок (действительно – колоссальный шок!) Первой мировой войны и похоронив 10 миллионов своих сограждан, Европа ничего не поняла. Она наивно и прекраснодушно решила, что ее «бес попутал», что ничего подобного никогда больше не будет, потому что такое не может быть никогда. Но вот разразилась и через шесть лет закончилась Вторая мировая война, и Европа 1946 года была уже совершенно не похожа на Европу 1920-го.

«Советская» Европа

Впервые в истории на в общем-то небольшом, но густо заселенном участке земной суши, в течение двух тысячелетий сотрясавшемся непрерывными войнами, не просто ужаснулись «плодам» рук своих, но и решили: никогда впредь!
Это было поистине историческое решение, но еще более «историческим» было то, что среди самых первых шагов, предопределивших весь последующий путь Европы к нынешней интеграции, был один, на первый взгляд почти незаметный: он касался выработки общей политики в области школьного исторического образования.
Впервые в истории политики не только разных, но и совсем недавно враждебных государств приняли в качестве абсолютной истины старую сентенцию: войны начинаются не на полях сражений – они начинаются в головах людей. Чтобы в Европе никогда больше не началась война, нужно учить детей так, чтобы им такая мысль никогда не могла бы прийти в голову. Нужно учить детей так, чтобы, оставаясь немцами, испанцами и англичанами, они сознавали бы себя европейцами, живущими многонациональной семьей в коммунальной квартире общего дома, доставшегося им по коллективному завещанию родителей.

Татьяна Хомякова, заместитель заведующей детского сада «Медвежонок», проектировщик особого образовательного пространства для дошколят. Пространство свободы оказывается гораздо более эффективным для развития детей, чем строгие запреты

И чтобы разрабатывать и проводить в жизнь такую политику, в 1949 году была создана межправительственная организация – Совет Европы. Конечно, значение латинского корня «consulо», к которому этимологически восходят европейские слова типа английского council, не совпадает с точностью со значениями русского слова «совет»: это слово означает не только «совещаться» или «обсуждать», но и «принимать меры», «действовать», «иметь попечение» и даже «вопрошать». Совет Европы наделен всеми этими полномочиями и, судя по «общеевропейскому результату», успешно ими пользуется. Став «советской», а вскоре создав и Европейский Союз, Европа даже «терминологически» стала походить на СССР. Ровно через пять лет после его распада, в декабре 1996 года, Российская Федерация получила статус члена Совета Европы, который, таким образом, «прирос» Сибирью и Дальним Востоком. Сегодня уже никого не удивляет «совет-европовский» семинар на берегу Тихого океана или нынешний – в Забайкалье.

Учить прошлому, чтобы вместе строить будущее

Сотрудничество Минобразования России с Советом Европы в рамках проблематики реформирования школьного исторического образования имеет устойчивый, фундаментальный и долгосрочный характер. В прошлом году в Петербурге прошла вторая «промежуточно-итоговая» конференция (наша работа организуется по трехлетним циклам), подтвердившая не только взаимную удовлетворенность достигнутыми результатами, но и заинтересованность в дальнейшем углублении партнерства. Действительно, было что-то неслучайное, символическое в том, что новые решения о продолжении «делать историю» с Советом Европы были приняты в городе – «окне в Европу». Впрочем, не было бы, видимо, преувеличением сказать, что в сфере школьного исторического образования мы совместными усилиями уже врезали и открыли настоящую дверь и вполне цивилизованно вот уже целых семь лет общаемся через нее.
Попытаемся оценить роль и место нашего сотрудничества в общем процессе перемен, происходящих в школьном историческом образовании в России.
А что, собственно, происходит в отечественном школьном историческом образовании? Позволю себе утверждать, что в нем, по сути дела, происходят те же процессы, что и в, условно говоря, общеевропейском историческом образовании. А именно – поиск адекватных нынешнему порядку вещей ответов на «вечные» вопросы: каковы цели школьного исторического образования в современных условиях? что такое школьное историческое знание и как его оценивать? как и к чему готовить школьного учителя истории? каким должен быть эффективный учебник по истории? как увязать, как соотнести между собой столь разные истории – родной семьи (рода), родного народа и его исторической территории, государства, Европы, всего мира? каковы критерии разумной достаточности предлагаемой информации и реально усвоенных знаний, представлений, компетенций? (Вспоминается виденная где-то шутливая картинка: тинейджер, с пола до потолка заваленный учебниками, энциклопедиями и атласами, с тоской призносит: «Самое плохое в истории то, что ее слишком много!»)
Причем, как мы сегодня отчетливо сознаем, главная проблема состоит уже отнюдь не в том, чтобы освободить наши курсы школьной истории от советских идеологем и мифологем (с этой задачей, кажется, худо-бедно справились), и не в том, чтобы из исторического вторсырья поскорее сконструировать новый перпетуум мобиле под названием «национальная идея» (не забудем гениальную записку Козьмы Пруткова «О введении единомыслия в России»). Задача в том, чтобы научить подростков общаться с прошлым, растворенным в настоящем и возвещающим будущее, помочь им овладеть драгоценной способностью, которая называется «историзм мышления». Такова сверхзадача школьного исторического образования, и очень важно, что она осознается таковой всеми участниками сотрудничества – как со стороны России, так и Совета Европы.
Наше сотрудничество строится на следующих проверенных временем принципиальных позициях:
максимальная открытость во всем, что касается выработки и принятия официальных и управленческих решений, и полная искренность на уровне личных, человеческих отношений. Направления объединяющей нас деятельности тщательным образом проговариваются с руководством Минобразования России с учетом приоритетов его образовательной политики;
направленность сотрудничества со стороны Совета Европы не по пути культуртрегерства, а по пути взаимоуважительного партнерства, на практике нередко переходящего в глубокую личную симпатию российских учителей (в большинстве своем учительниц) к экспертам Совета Европы (в большинстве своем мужчинам, к тому же очень умным и очень дружелюбным). Единодушно отмечаются высокий профессиональный уровень приглашаемых экспертов и их замечательные личные качества;
готовность к сотрудничеству со стороны принимающих регионов России, их стремление обеспечить наилучшие условия для проведения семинаров, для удобной жизни участников, включая и культурные программы для зарубежных гостей.
В истекшем трехлетии совместными усилиями нам удалось организовать круглым счетом полтора десятка семинаров в самых разных частях страны. При этом выбор места проведения и темы семинара были далеко не случайны. Мы старались учесть специфику территории, ее особый потенциал в той или иной конкретной сфере деятельности. Наиболее наглядно этот подход можно проиллюстрировать на примере регионов Южного федерального округа, где содержание всех семинаров имело целенаправленное национальное, этнокультурное измерение. В частности, семинар в Нальчике в октябре 2001 года был посвящен обсуждению вопроса «Как изучение истории может усиливать согласие, взаимопонимание и толерантность в согодняшнем обществе?», а семинар во Владивостоке задался вопросом об ознакомлении учеников с историей сопредельных государств. Кстати, российско-японский опыт в этом отношении весьма интересен и продуктивен, и очень приятно будет увидеть наших японских коллег вновь – теперь уже в Улан-Удэ.

Наши общие задачи

Всю нашу двустороннюю с Советом Европы деятельность можно условно разделить на три основных направления:
Первое. Общие, можно сказать, – методологические проблемы преподавания истории в школе (семинар в Элисте в апреле 2002 года, посвященный интерпретации исторических фактов, семинар в Самаре в июне 2002 года «Новые подходы к формированию знаний и умений учащихся по истории», семинар в Кисловодске в сентябре 2001 года «Новые подходы к преподаванию истории в региональном контексте»);
Второе. Методические проблемы преподавания истории (семинар в Волгограде в июне 2000 года «Новые методы преподавания истории в современной школе», семинар в Кисловодске в ноябре 2002 года «Новые интерактивные методы в современной школе»);
Третье. Проблемы разработки и издания нового поколения учебников (семинары: в Петрозаводске в июне 1999 года, в Домбае – в апреле 2001 года, во Владивостоке – в мае 2001 года, в Ярославле – в апреле 2000 года, в Москве – в апреле 2001 года «Историческое образование и новые информационные технологии».
Подготовка и повышение квалификации учителей истории (Нижний Новгород, апрель 1999 года, уже упоминавшийся Домбай, апрель 2001 года).
Несколько особняком стоит сентябрьский семинар 1999 года в Иркутске, посвященный теме «Стандарты по истории для школ: содержание и перспективы разработки». Если все вышеперечисленные семинары можно отнести к разряду интерпретационных, осмысливающих, пусть и инновационно, уже сложившуюся практику, то этот семинар коснулся сюжета, принципиально нового для нашего исторического образования. С тех пор минуло четыре года, стандарты приняты (а это означает жесткую фиксацию содержания образования), существуют тесты по истории, на повестке дня стоит введение новой шкалы оценок знаний, но наши семинары до сих пор не затрагивали этих актуальнейших проблем. Сегодня в Минобразования России зреет готовность сделать их предметом экспертного обсуждения.
Если это произойдет, нам очень пригодится опыт, накопленный за годы нашего сотрудничества. Ведь постановка таких проблем предъявляет к экспертам (а нам всем придется выступать именно в таком качестве) очень высокие требования.

Попытаюсь кратко охарактеризовать основные новые проблемы, которые предлагаются для проработки на наступившем этапе.
Одной из важнейших представляется такая: как мы определяем иерархию целей школьного исторического образования и как проверяем их достижение учителем и учеником? Какие компетенции, если пользоваться новейшей терминологией, формирует школьный курс истории? Каковы в таком случае должны быть подходы к измерителям этих достижений и компетенций?
К данной проблеме вплотную примыкает другая: что представляет собой такая категория, как «ценность»? Мы всё шире употребляем выражения типа «образование есть межпоколенная трансляция ценностей». А что конкретно мы имеем в виду? Какие ценности несет школьный курс истории? Здесь же лежит проблематика, связанная с диалогом между школьной историей, с одной стороны, и этнокультурными, а также конфессиональными ценностями – с другой.
Следующий вопрос: насколько правильно сохранять почти вековую традицию подвергать итоговой (экзаменационной) проверке только знания по отечественной истории, практически совершенно игнорируя историю мировую? О каком европейском (а тем более мировом) контексте можно говорить, если мы упорно продолжаем искусственно вычленять, сепарировать «внутреннюю» историю от «внешней»?
Вообще: в какой степени школьный курс истории решает (или призван решать) задачи сегодняшнего и завтрашнего дня? В чем (для обычного школьника) актуальность истории древней, средневековой, нового времени? Если мы учим историю, чтобы она учила нас, то чему она нас учит?
Наконец, такой специальный вопрос, как включение компьютерных технологий в ткань учебного процесса. В чем их образовательная эффективность сегодня и завтра?
Эти и подобные им вопросы буквально стучатся в дверь. Школьной истории, школьному учителю истории брошен колоссальный вызов. Достанет ли у них сил, чтобы дать на него адекватный ответ, – решение этой задачи представляется достойным делом для столь серьезного профессионального сообщества, как наше.

Сотрудничество между Советом Европы и РФ в области преподавания истории в средней школе после проведения II Общероссийской конференции в 1999 г.

Прежде всего я хотела бы обратить внимание на принцип, который был положен в основу нашей программы и ответить на вопросы: какие цели ставил перед собой Совет Европы, разрабатывая новую трехлетнюю программу сотрудничества с Россией, какие основные направления были выделены как направления приоритетные?
Первый этап нашего сотрудничества был связан с периодом с 1996 по 1999 г. Россия принимала участие в программах по историческому образованию и до 1996 года, но такая планомерная, полноценная программа началась только в 1996 году, поскольку именно тогда Российская Федерация стала полноправным членом Совета Европы. В конце этого года Совет Европы проводил большую конференцию в Суздале в декабре при температуре минус 30 градусов, и, несмотря на это, все участники приехали. Весной 1999 года в Санкт-Петербурге, на базе РГПУ
им. А.И. Герцена, мы провели итоговую конференцию, где проанализировали тот путь, который был пройден за минувший период. Основные мероприятия Совета Европы, проведенные в Российской Федерации, были направлены на анализ процессов, связанных с реформированием исторического образования. На первом месте были программы и стандарты. В тот период мы проводили довольно много мероприятий по обсуждению этого очень важного элемента, говорили о структуре, о построении, философии стандартов. Вторым аспектом, который затрагивался в наших мероприятиях этого времени, были учебники, учебники по национальной и всемирной истории. Третий компонент – повышение квалификации учителей и переподготовка.
Если посмотреть на этот период с теперешней позиции, то его первая отличительная черта – общий, я бы сказал, глобальный характер нашего сотрудничества. Обсуждались основные направления без уточнения деталей и без углубления в анализ тех или иных систем. Вторая особенность в том, что в этот период сотрудничество строилось главным образом, на двухсторонней основе. Программы были нацелены в основном на Российскую Федерацию в целом, хотя уже начиная с 1997 года и особенно с 1998-го (но это было уже в самом конце периода) Россия стала более активно принимать участие и в региональных проектах, таких, как «Тбилисская инициатива» и «Черноморская инициатива».
Надо сказать, что ситуация в России меняется довольно быстро. Но так же быстро меняется и философия Совета Европы: основные ценности остаются прежними, но меняется стратегия их достижения. Это связано с тем, что изменяется «архитектура» Совета Европы, да и всего мира, и мы идем вслед за этими изменениями. Поэтому обращу внимание на два документа Совета Европы, которые для нас являются основополагающими в области исторического образования. Это рекомендация Парламентской Ассамблеи, принятая в 1996 году, где были высказаны основные, приоритетные направления для Совета Европы того периода. История должна стремиться к тому, чтобы быть вне политики, т.е. быть деполитизированной, деидеологизированной и не использоваться каким-то образом в тех или иных манипуляциях.
Возьмем теперь новый период с 1999 по 2002 год включительно. Мы увидим, что, с одной стороны, изменилась ситуация в России, с другой стороны, изменилась ситуация в Совете Европы. И сейчас наша философия уже основывается на другом документе – на Рекомендации, принятой Комитетом Министров в октябре позапрошлого года. Его идею можно кратко изложить так: Европа изменила свой рисунок, изменила свою архитектуру, поэтому основной элемент сейчас – это проблема «европейского измерения», это разнообразие культур, религий, менталитета. История должна помочь понять, оценить это разнообразие, и оценить прежде всего как обогащающий, помогающий фактор, а не как фактор разъединяющий. Исходя из этого Совет Европы ставит вопрос о том, что преподавание истории в XXI веке должно вестись на таких же принципах, как и в веке минувшем. Должны быть новые подходы. Это может показаться слишком романтичным или наивным, даже несбыточным, но мы уверены, что все открытия, сделанные на сегодняшний день, из фантастики Жюля Верна. Но мы сейчас уверены что в XXI веке история должна объединять народы. Она должна строить мосты между странами и народами, а не разъединять и не подчеркивать конфликтные ситуации, с которых фактически и начинается путь к военным конфликтам.
Исходя из этого Совет Европы и строил свою работу в Российской Федерации.
Особенность нового периода в том, что оно стало многоуровневым. Из простого двухстороннего оно переросло в многомерную систему. Я хочу выделить 4 основных уровня.
Первый уровень – это двухстороннее сотрудничество, которое, естественно, продолжает занимать большое место в нашей работе. Но оно приобрело новую окраску, потому что акцент был поставлен на региональное разнообразие, которое столь важно для Российской Федерации. Достаточно посмотреть на наши отчеты по семинарам с географической точки зрения, легко увидеть, что мы охватили практически всю Россию: мы работали на Северо-Западе, в Центральной России, Поволжье, на Урале, Северном Кавказе и Дальнем Востоке. И по списку участников тоже видно, что учителя и специалисты всех регионов Российской Федерации принимали участие в наших программах.
Второй уровень, который очень важен, это развитие специализированных программ для приоритетных регионов Российской Федерации. Мне хотелось еще раз подчеркнуть, что программы, которые мы делали совместно с Европейской комиссией в Брюсселе, – это программа сотрудничества для укрепления демократии и стабильности на Северном Кавказе. И действительно, этот регион очень сложный. На семинаре мы почувствовали, что люди невероятно заинтересованы. Особое место было отдано Чеченской Республике. У нас был специальный семинар для историков из Чечни. Нас потрясло, что из Чечни приехали представители даже из горных районов, а также из лагерей беженцев в Ингушетии.
Третий уровень сотрудничества, который играл большую роль в нашей работе, это сотрудничество во внешнем региональном контексте, сотрудничество с соседними государствами. Нужно еще раз вспомнить о «Тбилисской инициативе» и «Черноморской инициативе», которые объединили все соседние государства этих регионов.
Особое место заняло сотрудничество между Россией и Японией при посредничестве Совета Европы, и здесь обе стороны проявили большой интерес. Это было одно из уникальных направлений в сотрудничестве, когда обе страны впервые в истории сели за один стол переговоров и посмотрели, как Россия представлена в учебниках Японии и как Япония представлена в учебниках России. Специалисты из России были приглашены в Японию, где проходили семинары, организованные Обществом по информации в области образования.
Четвертый уровень предполагал участие России в широких межправительственных программах. Из проблем, которые оказались в центре нашего внимания, я хотела бы выделить два аспекта. Во-первых, необходимо построить мосты между стандартами, учебниками и системой оценки знаний учеников. Во-вторых, создать соответствие между федеральными и региональными элементами, что особенно отмечали авторы региональных учебников, которые говорили, что из-за несоответствия этих элементов имеет место разночтение при освещении одной и той же темы с федерального или регионального уровня.

Второе направление, которое занимало большое место в нашем сотрудничестве, – это повышение квалификации учителей и система оценки их профессионального уровня. Причем все направления, по которым мы работали в этот период, в отличие от первого периода нашего сотрудничества, больше шли вглубь и были связаны с конкретными практическими задачами. Так, наши семинары на Волге – в Казани и в Нижнем Новгороде – были напрямую связаны с вопросом, как объединить систему повышения квалификации учителей, мотивацию учителей к повышению своей квалификации, их аттестацию и приведение в соответствие их экономической компоненты в этой схеме.
Третье направление, которым мы много занимались, это развитие новых интерактивных методов преподавания истории. Здесь у нас было несколько семинаров: в Волгограде, в Кисловодске, но я хотела бы обратить внимание на наш документ, который мы подготовили после волгоградского семинара. Он отличается от классических бюрократических отчетов, потому что он представляет собой непосредственно методические разработки по таким направлениям, как использование устной истории в преподавании истории, работа на основе проектов, работа на основе других видов самостоятельной деятельности учеников, поэтому это тот материал, который учитель может непосредственно использовать в классе.
Четвертое направление нашей деятельности – это подготовка новых учебников по всемирной и национальной истории. Мы старались обсудить все уровни, связанные с этой проблемой: и проблему отбора материала, и проблему подачи материала, и проблему выбора иллюстративного материала, документов, проблему адаптации языка учебника к возрасту ученика и т.д. Я хотела бы отметить, что, когда у нас был семинар в Калмыкии, мы провели такой эксперимент: подключили учеников к решению этой проблемы. Это было впервые, когда мы подключили учеников, и надо сказать, что это был другой взгляд на те же учебники, над которыми мы работаем. Поэтому нам кажется, что в дальнейшем нам следует более активно приглашать молодое поколение к нашим обсуждениям, т.к. очень часто в одной своей фразе они сводят на нет усилия наших уважаемых авторов. Среди многочисленных отзывов учеников были и такие фразы: «этот учебник не нравится, потому что он скучный», «историю не очень люблю, потому что это скучный предмет». Может быть, это очень жесткое, но по крайней мере очень четкое направление, в котором следует развиваться в дальнейшем.
Пятое направление, которое мне хотелось бы отметить, это использование новых технологий в преподавании истории. Здесь у нас был специальный семинар в Москве, который проанализировал, как могут быть использованы новые технологии в преподавании истории, могут ли они заменить учебник, должны ли они заменять его или же они должны развиваться параллельно. Важно, что в этих обсуждениях было высказано предостережение о том, что не стоит слишком увлекаться новыми технологиями и, кроме того, не стоит воспроизводить на СD–ромах тот принцип подачи материала, который используется в учебниках: тот же текст, те же таблицы. Если вводить новые технологии, то они должны нести в себе новые методы подачи материала.
Шестое направление, в котором мы работали, это система оценки знаний и навыков по истории. В июне прошлого года у нас был большой семинар в Самаре, где был проанализирован опыт пяти регионов России по введению тестовой системы оценки, где у нас были очень жаркие дебаты, где не было единого мнения и его не могло и быть. Как мне кажется, в нашем итоговом документе был представлен и европейский опыт по тем плюсам и минусам, которые несет эта новая тестовая система.
Последнее, седьмое направление, в котором мы только начали работать, это содержание истории. Здесь мне хотелось бы выделить те идеи, которые мы начали развивать в наших программах. Это преподавание истории в целях укрепления демократической стабильности и миротворческих процессов, представление и включение событий текущего момента в школьный курс, критерий событийного отбора, включая историю особенно ХХ века, а также очень важный вопрос, над которым мы начали работать: что такое стереотипы в истории, как от них избавиться в преподавании.
Я дала очень краткий обзор тех целей, направлений, намерений и желаний, которые ставил перед собой Совет Европы, работая с Российской Федерацией, а что реально из этого вышло, я думаю, мы услышим из последующих выступлений.
Семинар Совета Европы в Бурятии будет посвящен проблеме подготовки учительских кадров нового поколения. Мы знаем, что республика имеет интересный опыт в этой сфере и наверняка внесет существенный вклад в лучшее понимание проблемы. Но мне хотелось бы здесь сказать о том чувстве, которое испытывают все зарубежные участники, направляясь к берегам священного Байкала, на землю, где живет потрясающая древняя культура. Мы все буквально бредим этой поездкой. Никому из нас прежде не выпадало бывать здесь. И сама возможность оказаться среди этой природы и, главное, среди таких гостеприимных хозяев, кажется и фантастической, и желанной одновременно. Мы глубоко благодарны руководству Министерства образования и науки Республики Бурятия за согласие провести семинар в Улан-Удэ. Мы уверены в его успехе, ибо в такой стране и у таких людей просто не может быть по-другому!