Александр АДАМСКИЙ
У министерства нет заказа на
инновационную деятельность
В начале июня на
одном из заседаний Координационного совета по
модернизации системы образования прозвучало
признание одного из его участников: в
министерстве нет реального заказчика на
деятельность и результаты эвриканских
федеральных экспериментальных площадок и отсюда
часть проблем, связанных с пониманием внутри
ведомства эффективности инновационной сети.
Признание это кажется одновременно и циничным, и
самоуничижительным.
Если речь идет о том, что инициативы директоров и
учителей, а теперь уже и учеников и родителей, не
встречают понимания и приятия в кабинетах
департаментов и управлений Министерства
образования, зачем нам такие департаменты?
Это похоже на систему принятия радиосигнала:
если у вас приемник, который принимает только
одну станцию, например «Маяк», то, конечно, он не
воспринимает ни «Эхо Москвы», ни какую-нибудь
другую станцию.
Но мы-то рассчитываем, что модернизация – это и
есть расширение диапазона системы образования,
увеличение многообразия и глубины потребностей
граждан, изменение качества образования.
И если все эти изменения будут происходить в
узком диапазоне кабинетных волн – можно себе
представить качество этой модернизации. Да,
собственно, уже сейчас эти псевдоизменения и
проявляются.
А если речь идет о том, чтобы инициативы, которые
потенциально могут родиться в каждом регионе
России, заранее точно соответствовали
определенным направлениям, которые утверждены
как планы работ ведомственных подразделений, то
это верный путь уничтожения инновационной
деятельности в системе образования.
Скорее всего, об этом и речь: по откровенному
признанию околоведомственных теоретиков
модернизации, у них нет потребности в инициативе
школ, движение «снизу» создает ненужное
препятствие стройным планам модернизации
«сверху». Беда в том, что наших начальников
ничему не научила история с российскими
преобразованиями «сверху». Настоящая беда с этим
неистребимым желанием навязать людям
«правильные» решения и затратить при этом
колоссальные ресурсы (и свои, и чужие) для
силового продавливания «правильных» решений,
невзирая на «сопротивление материала».
Человеческий материал – учителя, ученики,
родители – извивается, корчится, никак не
втискивается в предназначенные для него рамки
«профилей», или 12-летки, или егэшных тестов, а еще
– никому не нужных отчетов и проверок, рапортов и
срезов, задыхается от нищеты, а начальство
«сверху» знай понукает и пришпоривает:
– Давай, давай! В этом году еще парочку
нововведений, а в следующем – встречный план по
экспериментам!
А если это сопротивляющееся, непослушное
сообщество еще и свои суждения смеет иметь, тут
уж совсем беда!
– Извините, у нас на ваши мелкие инициативки, к
тому же по направлениям и темам, которых нет в
планах наших департаментов и управлений, да и в
программе нашей модернизации ничего такого не
предвидится, нет заказа. Не заказывали, а вы
несете! Ну хорошо – это! А вы еще и деньги наши,
бюджетные, федеральные, министерские, хотите
тратить на свои мелкие, нами не заказанные
проекты? Совсем обнаглели! А как мы объясним
коллегам-чиновникам, почему мы на наши
правильные и на всех уровнях утвержденные темы и
проекты потратили меньше денег, а на вашу
педагогическую и управленческую
самодеятельность выделили свои кровные миллионы?..
Они никак не хотят понять, что результатом
инновационной деятельности в образовании
является вовсе не передовой педагогический опыт
(поэтому и выглядят нелепыми попытки
консервативной системы повышения квалификации,
особенно в лице ее флагмана – московской
академии, использовать инновационные проекты
для традиционного внедрения), а сигнал родителям
и ведомству о том, что появились новые тенденции
в образовании. Правда, эти сигналы не такие
мощные, как ведомственно оформленные решения и
программы. Их еще надо развивать, и, безусловно,
не все инициативы вырастут в системные проекты –
в этом и есть риск поддержки инновационных
проектов.
Но это и есть управление развитием –
поддерживать со стороны министерства не только
то, что утверждено на заседании правительства, а
и то, что может стать правительственным решением.
Есть федеральные площадки, которые решают уже
сформированные федеральные задачи, а есть
площадки, которые выращивают новую проблематику,
и она, конечно, не совпадает с уже утвержденной.
И мне кажется, что это и есть реальные
федеральные экспериментальные площадки, которым
для выращивания новой проблематики, новых
способов решения и необходим такой статус –
чтобы по результатам ответственной и
высококвалифицированной экспертизы и родителям,
и начальству на местах был такой сигнал от
федерального министерства: податель сего
действует по нашему согласию и в интересах
России.
У граждан и у профессионального сообщества есть
заказ на инновационную деятельность в
образовании.
И было бы более справедливо и правильно, если бы
министерство выполняло заказ сообщества и
граждан, а не наоборот.
Как вы думаете?
|