Симон СОЛОВЕЙЧИК

Лестница, ведущая только вниз

Без особых обсуждений, без учета общественного мнения и, можно сказать, почти без экспериментов решена участь тысяч и тысяч детей, к которым судьба и так неблагосклонна. Трагедия развертывается незаметно – никто не протестует, не пишет петиций, не ходит с негодующими плакатами. А стоило бы. На плакатах могло быть написано: “Верните наших детей в их класс!”
По Закону Российской Федерации “Об образовании” создаются классы компенсирующего обучения. В школьном просторечии их называют классами для дураков. Во исполнение закона Министерством образования издан соответствующий приказ и разработано, как водится, “Примерное положение о классах компенсирующего обучения в образовательных учреждениях”. Зарплата учителям этих классов существенно повышается, а это, как известно, довольно часто привлекает не самых хороших педагогов.
Процесс, как теперь принято говорить, пошел.
Сообщения о том, что открываются классы для дураков (простите, для отстающих), приходят со всех сторон. Кажется, это едва ли не самое распространенное новшество. Другие новые идеи годами не могут прийти в школу, а эта – пожалуйста. Пожаром по стране.
Чем же руководствовались те, кто принимал эти решения?
Главных доводов за разделение детей по способностям – два.
Первый – забота о ребенке. Утверждают, что ребенку в специальном классе, где собраны вместе такие же, как и он, отстающие, легче учиться. Здесь щадящие условия, облегченная программа, больше помощи, индивидуальный подход, здесь нет соревнования с сильными, и в результате...
Вот тут и начинается самое серьезное.
Что в результате – никто не исследовал. Допустим, детям в специальном классе живется легче. Но никто не изучал отдаленных последствий подобной интеллектуальной сортировки. Что бывает с выпускниками второсортных классов, когда они взрослеют?
Есть опасность, что ребенок, которого зачислили в дураки, на всю жизнь в дураках и останется.
Обычно на это возражают: “Мы же не навсегда переводим ребенка, вот исправится – и обратно к умным”. Однако случаи обратного передвижения чрезвычайно редки. Кто отстал от могучего поезда образования, мчащегося вперед по накатанным рельсам, тот отстал навсегда.
Известно много примеров, когда слабо учившиеся школьники стали потом выдающимися людьми. Но много ли мы знаем великих из вспомогательных классов и школ?
Второй довод – забота об учителе.
Этот довод можно понять. Грех обвинять учителя в стремлении избавиться от двух-трех непослушных и непоседливых, с которыми нет сладу. Он спасается. Пусть бросит камень в такого учителя тот, кто хоть однажды не мечтал о том, чтобы такой-то мальчик не пришел к нему сегодня. И всегда кажется: убери только одного – и в классе все преобразится.
И всякая ли учительница рада, когда ей сплавляют неудобных из другого класса? У нее своих хватает.
Вот в чем истинная причина разделения. Оно начинается не тогда, когда фамилию ребенка заносят в какой-то особенный список, а самого сажают в коррекционный класс. Оно начинается в нашем сознании, принципиально ложном, привыкшем делить детей на лучших-худших по успеваемости и поведению.
Всем классом обсуждали отстающего, а когда он попытался убежать – навалились на него и избили. За что? “Он тянет класс назад. Из-за него мы на плохом счету!”
Вслушаемся в привычнейшие для нас слова: успевающий, отстающий... Этот образ поезда, на который одни успевают, а другие вечно опаздывают, въелся в нас. Мы смотрим на неуспевающего едва ли не с враждой. Он портит показатели, мешает жить!
Вот почему заслуженная слава выпала на долю таких учителей, как Шаталов и Лысенкова, которые хорошо учат всех детей без разбора. Им не приходится делить детей на худших и лучших. А обвиняют их в этом много лет: дескать, отправили из класса худших, вот и весь секрет методики. Отсюда, мол, и блестящий результат...
Мы не первопроходцы. Во всем цивилизованном мире детей начали разделять десятки лет назад. Но все передовые педагоги приходят к выводу – это заводит школу в тупик, из которого нет выхода.
Не хотим прибегать к сильным сравнениям. Но надо сказать и правду: спецкласс для дураков – это прообраз психушки, в которую совсем недавно помещали и здоровых людей.
На каком основании мы зачисляем ребенка в отстающие? От чего он отстает? От средней программы? Но кто сказал, что она составлена идеально? Кроме того, где тот инструмент, который позволял бы разделять детей, не допуская ошибок?
В министерском документе есть предупреждение против профанации, советы по отбору в коррекционные классы. Но сколько ни издавай указов и приказов, нет гарантии, что в отсев не попадут вполне нормальные, обыкновенные, а может быть, даже лучшие – неординарные! – дети. Говорят, что процент ошибок не так уж велик, что на целый класс – всего двое-трое случайно попавших. Зато какое дело делается!
Что же, снова: лес рубят – щепки летят?
Наконец, посмотрим на проблему и с точки зрения родителей. Родители, чьи дети учатся прилично, обычно стоят за разделение и негодуют: мол, чему можно научиться, если в классе сидят и умные, и глупые, и совсем глупые?
Родители детей, которым труднее справиться с программой, обычно боятся спецклассов. И совершенно справедливо. Впрочем, в законе сказано, что в специальный класс можно переводить только с согласия родителей. Но школа обязана объяснять им их права и предупреждать об опасности, грозящей их детям.
Мы не ведем здесь речь о тяжело больных ребятах. Мы не говорим и о том, как учить особо одаренных.
Но тех, кому грозит опасность стать человеком второго сорта, и притом на всю жизнь, – тех надо спасать.