Кто же такие инноваторы?

Понятие “учитель-новатор” появилось в конце 60-х годов и стало часто употребляться к концу 70-х. До того времени новатор был один на всех и на всю педагогику – это, конечно, Макаренко. Все остальные хорошие учителя были просто героями соцтруда или еще чем-то в этом роде. Некоторые школы и их директора гремели в своем районе и в своем городе. Но чье имя должно греметь, кого надо поднимать, а кого не надо – это все решалось в партийных органах, от районных до высших. ЦК лучше всех знало, кто как работает, и кому какой орден давать, и кому какая слава положена.

Вот первое, что нужно сказать об учителях-новаторах тех времен: они были оценены педагогической общественностью и даже прославлены без разрешения ЦК.
Первые статьи, принесшие славу учителям, написал я: о Сухомлинском, об Иванове, о Шаталове, о Лысенковой. Ильина, Волкова нашел кинорежиссер В.Виноградов. Первую статью о Щетинине написала О.Мариничева, об Амонашвили – Н.Логинова. Может, я кого-нибудь упустил, прошу извинить. Но это был главный первый круг имен; позже они все, кроме умершего к тому времени В.А.Сухомлинского, стали героями поразивших страну телевизионных встреч.
О хороших учителях, которых тысячи и тысячи, написать совершенно невозможно. Ну да, у них сияют глаза, ну да, они очень любят детей, ну да, у них масса своих приемов и привычек.
Все это важно для жизни, и для детей, и для учителей, но когда я писал об учителях-экспериментаторах, меня интересовали те действительные открытия, которые совершили, например, Иванов, Шаталов, Лысенкова. Мне интересно было разгадывать подлинные причины их ошеломляющих результатов.
Каждый раз меня упрекали: “Но не все же Шаталовы!” Каждый раз я без устали, а иногда с раздражением объяснял, что есть личность, а есть метод; что личность неповторима, а методом может воспользоваться каждый, кто захочет. Задача не в том, чтобы все были как Шаталов, а в том, чтобы все знали о методе Шаталова и понимали его достоинство. Для одних метод подходит, для других – нет, но знать-то нужно. Вот это было главное в учителях-экспериментаторах: они все изобрели свои методы, которые нельзя было использовать частично. Только целиком.
Таким образом, в прежние времена учителем-экспериментатором (а если вам привычнее, то новатором) называли очень небольшую группу педагогов, каждый из которых действительно изобрел новый метод обучения или воспитания (как Иванов) обыкновенных, неотобранных детей.
Может быть, одним из существенных свойств этого метода было то, что его можно было описать, представить на всеобщее рассмотрение, на всеобщий суд.
Пришли иные времена.
Теперь уж и подавно всех перестало устраивать, что новаторов числится всего 6–7 человек. Теперь уже всем захотелось быть новаторами. Ну что может быть приятнее, чем строить свою новую школу.
Однако слово “новатор” уже прочно прикрепилось к героям 60–80-х годов, нужно было новое слово. Оно появилось и вскоре широко распространилось: инноватор. Отсюда – инновационная школа, инновационное движение, инновация в образовании и т.д.
Как всегда бывает, прежде бедных новаторов били с одной стороны, теперь стали бить с другой. Бить или замалчивать. Посмотрите, сколько семинаров: и вальдорфская школа, и школа Монтессори, и школа педагогики развития, и какие-то американские школы; уже и систему Дальтон-план преподают... Только школы Сухомлинского не слышно, школы Шаталова и школы Лысенковой...
Но кто же такие инноваторы?
Сначала казалось, что все очень просто: надо составить некий проект, потом добыть под него деньги, и вот пожалуйста – инновационная школа! Какие школы инновационные, какие нет? Дело обострилось из-за того, что некоторым инновационным школам стали приплачивать (сразу скажу, что эти требования вполне справедливы: новаторство следует поощрять материально).
Таким образом, проблему – какие школы считать инновационными – можно переформулировать так: кому давать деньги, а кому не давать. Я понимаю, что такой переформулировкой я вызову всеобщее возмущение: как, подменять острейший научный вопрос спором о дележке денег?
Но что поделать? В конечном счете можно было бы хоть все школы назвать инновационными, если бы за это не надо было расплачиваться деньгами или славой.
Вы новатор? Инноватор? Напишите книгу или статью: в чем же состоит ваше новаторство-инноваторство? Если вам есть что сказать, если у вас есть реальный успех, если вы можете рационально объяснить его (т.е. оставить в стороне сияющие глаза и любовь к детям – в любви новаторства не бывает), то слово ваше обязательно будет услышано и идея дойдет до людей. А не дойдет, не будет отклика – что ж, значит, или не пришло время для вашей инновации, или она не принята людьми. Не государством не принята и даже не общественностью, а просто людьми.
Я несколько раз видел: лишь только произнесено дельное слово, лишь только чуть новый смысл – все сейчас же сбегаются.
Что же нужно для развития инноваторского движения? Не критерии, не комиссии, не методисты, не методологи, а только одно – гласность и публичность. У нас сейчас разветвленная педагогическая печать, все рыщут в поисках нового, все счастливы будут опубликовать любое новое слово. Вот и присылайте. Вот и публикуйте. Получится инновационное движение.
Публичность, гласность – вот все, что нужно инновационному движению.