О свободе школы

Мне кажется, попытка понять идею воспитания внутренней свободы относится к тому, что называют философией педагогики – если слово философия понимать расширительно: как изучение, исследование самых глубинных основ бытия и разных его сфер, в данном случае – педагогической сферы. Все, что над бытом, имеет свою философию. И конечно, есть еще не открытая, не разработанная до конца философия свободы, частью которой и является философия воспитания человека свободного.
Самое общее – то, без чего невозможно понять свободу в школе, без чего мы неизбежно скатимся к разговорам о том, сидеть ли детям за партами и вставать ли ученику во время ответа. Самое общее: свобода не есть осознанная необходимость, свобода не есть возможность выбора. Два самых распространенных определения путают все карты и дают ребенку лишь суррогат свободы. В действительности человек – и взрослый, и ребенок – живет в постоянном противоречии между свободой и необходимостью, причем лишь от него, от состояния его духа, от степени его развития, зависит, приближается он к полюсу свободы или к полюсу необходимости. Свобода без необходимости, без ответственности за кого-то, за что-то, за чужую или свою жизнь превращается в нечто бессодержательное, бессмысленное. Свобода, сведенная к осознанной необходимости (и все же необходимости!), превращается в несвободу, в жизнь и работу по принуждению. Свобода возможностей или выбора вообще не имеет отношения к свободе. Действительно свободный человек не выбирает из готового и предложенного: жизнь не магазин, не склад возможностей, пусть даже и богатых, человек не покупатель, не потребитель возможностей, – он создает свое, и вот этот момент сотворения собственной жизни и дает наслаждение свободой.
Свобода – высшее из наслаждений, и лишать ребенка этого наслаждения почти преступно.
Но как школа, которая вся состоит из необходимостей, может дать ребенку свободу? Лишь только мы пытаемся перевести свободу в формальный план, во внешний, школа перестает быть школой – и мы и наши дети традиционно приучены к дисциплине и заодно к ее нарушениям. Вместо движения к свободе получается борьба за дисциплину, и даже из обсуждений первосентябрьского манифеста видно, что в мечтах все за свободу, а в реальной жизни учителей волнует главным образом дисциплина – без нее школа разваливается и все попытки дать детям свободу приводят к распущенности.
Следовательно, основное поле наших усилий должно быть направлено не на внешний, а на внутренний план учения. Получается так: внешнее, бытовое, установленные правила и порядки должны быть настолько незыблемыми в школе и при этом настолько простыми, разумными, ясными, непереизбыточными, чтобы ребенок не замечал их и не думал о них, чтобы бытовая сторона школы вовсе не занимала его и не становилась предметом его усилий, очагом неприятностей; чтобы школа со всеми ее строгими (строгими!) правилами была удобна ребенку, занятому в делах своих и мыслях чем-то другим – не порядками в школе, а самим учением.
Свободная школа выводит ребенка в надбытовое, меняет не характер его, а содержание его внутреннего мира, направление его интересов. Школа буквально создает иной мир в душе ребенка, захватывает его новым, прежде недоступным содержанием жизни, раскрывает кругозор, уводит от пустых домашних разговоров о быте, и только там, в этом обновленном внутреннем мире, и возникает движение к свободе, ребенок получает свое «я» – свое свободное «я».
В нашей стране свободы не было и пока что нет не потому, что нарушались права человека и не было политических свобод, а потому, что мы все или почти все были задавлены необходимостью – бытом. Быт так труден, занимает столько времени, отнимает столько сил, пробуждает столько забот, что человек живет лишь в одном мире – бытовом – и не знает другого. У него не могут возникнуть ни высокие цели, сколько ни призывали бы к ним, ни высокие стремления.
Вот главное: в бытовом мире свободы не может быть; когда о свободе говорят на бытовом уровне, то непременно объявляются всевозможные пошлости вроде того, что свобода одного кончается там, где начинается свобода другого. Да нет же, свобода нигде не кончается, но она не всюду живет.
В этих словах видимое противоречие между нигде и не всюду, но это одно из самых существенных противоречий жизни, которое нельзя ни разрешить, ни снять. Еще раз: на бытовом уровне быть свободным практически невозможно, быт – весь необходимость, и чем он труднее, тем больше давит он свободу.
Потому и получается, что, как только мы начинаем устанавливать и удерживать порядок и дисциплину вне забот о внутренней жизни, о внутреннем мире школьника и школьников, мы теряем все: и свободу, и дисциплину. Свободными в этом случае вырастают лишь единицы – дети, умеющие отключиться от бытовой стороны школы, а то и пренебречь ею.
Следовательно, проблема свободного воспитания на 99 процентов лежит в области свободного обучения.

1994

Колонка Симона Соловейчика публикуется по материалам сборника «Воспитание школы». Книгу можно заказать непосредственно в редакции. Для этого необходимо прислать письменную заявку на адрес редакции (в любой форме), с указанием количества экземпляров и обратного адреса.
Стоимость книги с учетом доставки – 46 руб. По вопросам оптовой закупки: тел. 249 28 77.