Защищенная свобода

Творящего учителя оберегает директор

– Кто вас финансирует? Как стать свободным?
Такие разные вопросы задавали участники «круглого стола», проводимого на VI Соловейчиковских чтениях директором «Школы самоопределения» Александром ТУБЕЛЬСКИМ (на фото). И вправду верилось с трудом, что в учебном заведении в «спальном» московском районе, не оградившем себя от любых вопросов извне родительскими деньгами, царит дух полного равноправия между ребенком и взрослым. Как этого добился Тубельский, с чем, несмотря на очевидные результаты, не смогли согласиться участники встречи, что, напротив, мечтают позаимствовать, стало ясно на дискуссии «Человек свободный работает в свободной школе: опыт, условия, проблемы».

Тубельский: Из ваших вопросов до начала моего выступления я понял, что больше всего вас интересует, как стать свободным учителю, возможна ли вообще эта свобода. Педагог Симон Соловейчик говорил, что при внешней и внутренней свободе вторая – самая важная. Я с ним полностью согласен. Про это я начал думать с первого дня своей работы: как же освободить от страха ученика, как освободить учителя, как – директора школы, родителя.
Зал: А вы ничего не боитесь?
Тубельский: Я много чего в жизни боюсь. Но я не боюсь ничего в том деле, которое я делаю, – в образовании. Почему? «Потому, что я много знаю». Фраза придумана не мной, но мне нравится. Я много знаю и умею, и те люди, которые хотели бы мою свободу отнять, останавливаются перед опытом Тубельского. Своими знаниями и опытом могу оперировать, могу работать.
У меня давно возник вопрос: если освобождение от страха – первый шаг к свободе учителя, то как ему его сделать, чем может помочь школа, чтобы отучить бояться вообще, как добиться внутренней свободы? Конечно, есть такие «рыцари духа», для которых не важны внешние условия. Но большинство людей все-таки их влияние ощущает.
Зал: Мне кажется, если учитель личность, мастер и таких людей много и они вместе, а не каждый сам по себе, то это уже залог успеха.
Тубельский: Могу привести пример, когда у учителя, проводящего один в неделю так называемый свободный урок (зонированный класс, где каждый ученик может в любое время подойти, взять материал и т. д.), спросили: «А почему хотя бы половину уроков не сделать свободными?» «Ой, – отвечает, когда же я буду проходить программу?» А ведь мастер своего дела!
Зал: Полную свободу должен дать директор?
Тубельский: Да.
Зал: Я как раз директор. Даю своим учителям полную свободу. А проблема в том, что им она не нужна, им без нее проще.
Зал: Я на ту же тему. Когда Прометей дал людям огонь, те не захотели им пользоваться. И пока ощущение, что учителям нужна свобода, у них не появится, можно сколько угодно давать зарплаты, квартиры, а они не возьмутся работать по-новому.
Тубельский: Согласен.
Зал: А зачем нужна свобода?
Тубельский: Удивительная вещь, но учитель в страхе не может ничего сделать, чтобы получился свободный ребенок.
Зал: Я считаю, что полностью освободить учителя от страха невозможно. Например, мы часто ходим в походы. Вы предлагаете обойтись без страха за жизнь ребенка?! Но ведь если его не будет, то может что-то случиться.
Тубельский: Я железно каждую ночь перед первым сентября не сплю, потому что у меня большие страхи. Каждое первое сентября я не знаю, что я буду делать с детьми. Иногда, когда коллеги в отпуске, я работаю. Каждый учебный день я сижу на жерле вулкана – случиться может все что угодно. Поймите меня правильно: я говорю о страхе, связанном с образованием, с тем, чтобы дать ребенку то, что ему нужно, и при этом оставить его таким, какой он есть.
Зал: Это мои воспоминания. Первый год преподаю в школе, и мне снится страшный сон: прихожу на урок, а у меня сидит директор и я не могу найти страницу в учебнике, на которой закончила в прошлый раз. Или вот еще: когда была молодой, то очень волновалась, что дети шумят на уроке – вдруг завуч пройдет, как я ей объясню, продуктивно они шумят или нет. Коллеги, вспомните свою жизнь и вот такие маленькие страхи!
Теперь я понимаю, что страх учителя заключается в ожидании того, как нас оценят, как посмотрят на нас со стороны. Если разбираться в несвободе учителя, то дело в школьной машине, устроенной давно, до нас. И только если мы начнем перестраивать ее заново, все вместе, то добьемся изменений.
Тубельский: Абсолютно согласен – дело в условиях. И это одна из задач управленца – их создать.
Зал: Я работаю в христианской школе. И у нас, например, ученик и учитель воспринимаются как уникальные в системе мироздания личности: я неповторим, другого такого нет. Но я человек и имею право на ошибки, как и все остальные, тогда почему кто-то будет оценивать мои промахи? Они не могут быть объективными. Действительно, все мы очень зависимы от мнения других.
Тубельский: Никто к учителю не может прийти на урок и проверить его, пока он сам этого не захочет. Директор должен оберегать учителя. Когда я начинал работать, то «в верхах» сразу сказал: я первый год работаю, не проверяйте меня, пока чего-нибудь не натворю. И не один раз демонстративно делал так: когда появлялась методист района и говорила, что, мол, пришла помогать вашим молодым учителям в начальной школе, я делал удивленные глаза: наверное, они вас приглашали? Она отвечает – нет, это по плану. И тогда я вежливо, но настойчиво говорил: вот когда вас пригласят, тогда и придете, дорогой методист.
Зал: И что же вам на это говорили?!
Тубельский: Если честно, мне было все равно. Главное, мои учителя всегда были спокойны – они могут творить, они авторы своего урока, программы, и никакого давления сверху нет.
Зал: В той школе, где я работаю, нет никаких проверок, потому что школа частная и каждый преподаватель сам решает, как ему вести уроки. Но при этом я боюсь всех тех вещей, которые были здесь названы, причем боюсь их каждый день. И считаю это правильным! Если бы я не боялся, то у меня не было бы кнута, который подвигал бы стремиться к чему-то новому, более совершенному. Поэтому я не понимаю, почему вы говорите, что страх – это плохо.
Тубельский: Отвечу коротко: есть страх перед своей совестью.
Зал: Я работаю в обыкновенной школе. Спрашиваете: как можно в ней творить и чувствовать себя свободной? На мой взгляд, для этого требуется любовь учителя к предмету, даже к очередной теме. Учитель, получающий потрясающее удовольствие от урока. Да вы загляните в глаза ребят после занятия – они горят! И тогда хоть что тебе говори: то не так, это не так, – ты никого не слышишь.
Зал: Александр Наумович, уверены ли вы, что все ваши учителя могут творить при введенной вами свободе?
Тубельский: Здесь встает вопрос очередности. Что вначале – сделать всех учителей творческими или сразу выгнать всех нетворческих, а уж потом давать свободу? Это непростой вопрос.
Зал: Хочу понять, считать ли мне себя директором, дающим свободу, или еще не дорос? Можно от вас контрольный вопрос?
Тубельский: Хорошо. Ну, скажем, потребуете ли вы от учителя составления плана, к примеру, какие и сколько задач решать, если тот видит, что это только формальность?
Зал: А вы?
Тубельский: Не надо ему этого, почему бы не отменить? И сколько таких заморочек в школе! Как директор я делаю все, чтобы подобных вещей в моей школе не было. Я призываю: уберите все формальные препоны!
Зал: А можно к вам в школу прийти?..

Подготовила
Инна АЛЕЙНИКОВА