ПО РОССИИ – С ЛЮБОВЬЮ

Александр АДАМСКИЙ

Строители школы

За последний месяц пришлось побывать в Белгороде, Омске, Тюмени, Красноярске, Якутске, Нижнем Новгороде. В связи с развитием эвриканской инновационной сети программа проведения учебно-экспертных сессий предполагает частые путешествия. Каждый раз это знакомство с поразительными проектами и увлеченными людьми. Я бы хотел поделиться с читателями еженедельника "Управление школой" подробностями этого бесконечного педагогического путешествия. Первая проба была в прошлом номере – заметки о путешествии в Омск. Сегодня: Тюмень, Красноярск, Якутск.

Тюменский реабилитационный центр «Крепыш»: начало эвриканской сессии.

Шалва Амонашвили и гуманная педагогика

Большой честью для "Эврики" стало участие в учебно-экспертных сессиях известного педагога и психолога, ученого с мировым именем – Шалвы Александровича Амонашвили.
Он теперь в основном живет в России, получил гражданство, у него кафедра в Московском городском педагогическом университете, он действительный член Академии образования (до получения российского гражданства был почетным академиком), а главное – Шалва Амонашвили и его друг Дмитрий Зуев выпускают абсолютно уникальную серию "Антология гуманной педагогики". Батоно Шалва много ездит по России, но, несмотря на свою занятость, старается участвовать в экспертизе проектов конкурса культурно-образовательных инициатив и вот теперь вошел в состав профессоров "Эврики", ведущих учебно-экспертные сессии в регионах.

Тюмень. Шалва Амонашвили, автор гуманной педагогики....

В чем суть гуманной педагогики, почему вообще мы говорим о какой-то особенной, гуманной педагогике? А что, разве педагогика бывает негуманной?
К сожалению, бывает. Более того, почти вся традиционная педагогика и является негуманной. А если негуманная, то какая? К сожалению, авторитарная. Когда ребенок становится средством реализации учебной программы.
Я слушал Шалву Александровича и удивлялся стойкости и мужеству этого очень скромного и даже застенчивого человека. Для одних мужество необходимо, чтобы сражаться с врагами на поле боя, для других – противостоять противникам в политических схватках. И всегда это борьба и противостояние. Шалва Амонашвили ни с кем не борется. У него почти нет врагов среди учителей. Его мужество – говорить правду коллегам, которых он глубоко уважает и с которыми он не хочет сражаться, а хочет вместе строить новую школу. И все же, рискуя встретить непонимание и даже агрессию, мужественный Шалва говорит людям: "Наша педагогика авторитарна, она направлена не на спасение ребенка, а на то, чтобы искалечить его, втискивая, часто насильно, как можно больше зунов".
Шалва читал лекции и участвовал в работе учебно-экспертных групп. Ведь задача эвриканских сессий – строить образовательную программу на анализе, экспертизе реальных проектов. Обычно участники эвриканского семинара разбиваются на три группы: "управление развитием", "проектирование содержания образования", "мониторинг и экспертиза". И с точки зрения управленцев, проектировщиков и собственно экспертов обсуждают тот или иной проект – проекты представляют другие участники.
В этом принцип "Эврики" – экспертиза с участием других авторов культурно-образовательных инициатив. Собственно, в задачу штатных эвриканских экспертов входит не столько вынесение собственного суждения, сколько создание, организация коллективного обсуждении, профессионально-общественной экспертизы, появление экспертной деятельности.
Шалва Александрович, при всем его огромном авторитете, оказался замечательным партнером учителей в обсуждении проектов. И у меня появился образ гуманной экспертизы – как следствие гуманной педагогики. Появилось, и не только у меня, ощущение, что так же как ребенок не может быть средством программы, так же и автор проекта не может быть средством проведения инновационной работы в образовании. Никакая экспертиза не стоит того, чтобы автор почувствовал дискомфорт.
И при этом результат и отношение могут быть абсолютно объективными и даже строгими, но при этом автор нисколько не обижен. То, как работает в качестве эксперта Шалва Амонашвили, я бы назвал воодушевляющей экспертизой.
Самым сильным проектом на этой сессии был, с моей точки зрения, проект коррекционного центра "Крепыш".
"Крепыш" – один из лидеров эвриканской сети. Собственно, по его инициативе и проводилась эта сессия в Тюмени. Суть проекта проста и в то же время предельно сложна для реализации. Это проект на стыке медицины и педагогики. Фактически в "Крепыше" попытались доказать, что у ребенка с сильной патологией, с диагнозом, который невозможно снять, может быть нормальная жизнь, более того, для него можно создать индивидуальную образовательную программу. Причем не щадящего режима, а развивающего. При этом и способ в эвриканских кругах обсуждается довольно часто: строить образовательную программу на тех способностях, предрасположенностях, склонностях, деятельностях, в которых ребенок реализует себя максимально.
Многие школы пытаются это делать вместе со здоровыми детьми. А в "Крепыше" здоровых детей нет. Но оказывается, что такая педагогика укрепляет здоровье ребенка, а обычный учебно-воспитательный процесс или простая коррекционная программа не дают эффекта.

Бюрократия в поддержку молодежи – новая модель управления

28-30 ноября в Красноярске прошел семинар "Молодежная политика", на котором городской комитет по делам молодежи обсуждал с авторами инициатив возможные направления развития отношений государства и его молодых граждан.
Во многом эта дискуссия напомнила споры в образовательной политике: там тоже одной из центральных тем были отношения между государством и гражданскими инициативами в образовании.
Разница только в том, что сегодня трудно себе представить управленцев образования, обсуждающих как свою основную задачу поддержку инновационных проектов.
Молодые сибирские управленцы уже не первый год создают уникальную модель муниципального органа управления, цель которого – тщательный мониторинг и поддержка инновационных молодежных проектов.
С нашей точки зрения, это одно из самых важных направлений в построении гражданского общества – создание новых моделей государственного и муниципального управления. Рождается новая бюрократия, с огромным трудом освобождаясь от бесчеловечной логики управления людьми и их судьбами и становясь органом поддержки гражданских потребностей и инициатив.

Красноярск.
Константин Гуреев хочет соединить молодежную политику,
образование и гражданское общество.

Лидер этого движения – Константин Гуреев, руководитель Комитета по молодежной политике, – вот уже несколько лет строит систему поддержки молодежных инициатив, формируя свою команду из талантливых авторов самых разнообразных инновационных проектов: кавээнщиков, компьютерщиков, музыкантов, журналистов. В Красноярске человек, придумавший свое дело, молодой парень или девушка, у которых появилась идея, идет в комитет молодежи, а иногда и остается там работать. У Гуреева своя, авторская методика отбора кадров: он ищет среди тех, кто сам проявил инициативу и пытался получить поддержку. В этом смысле красноярский комитет молодежи – это управление инновационными проектами, система поиска и реализации молодежных инициатив. И главное, Гуреев и его команда доказали, что можно строить управление, государственное или муниципальное, не как строгое исполнение инструкций или административных норм, а как создание таких норм (в том числе и при распределении финансовых ресурсов), которые помогают реализовать инновационный проект, а не препятствуют этому. В частности, красноярское движение КВН во многом обязано своим расцветом именно такой системе поддержки молодежных инициатив.
Оказалось, что для эффективной управленческой деятельности управленцам, по мнению Константина Гуреева, необходимо использовать инновационные обучающие технологии.
Обучение молодых чиновников инновационным управленческим навыкам возможно только на основе инновационных образовательных технологий. Речь идет даже не о формировании каких-то навыков, скорее даже наоборот: Гуреев считает, что одним из главных факторов инновационной управленческой деятельности является развитие теоретического мышления молодых бюрократов.
Так и начались эти семинары: для работников комитетов по делам молодежной политики, для развития теоретического мышления управленцев.
Зачем? Чтобы молодые управленцы могли себе представить, что у граждан возникают потребности, вовсе не совпадающие с существующими правилами и инструкциями. Представить себе это для бюрократа – самая большая трудность, почти невыполнимая задача. Задача, с которой, судя по всему, в образовательном ведомстве справляются с гораздо большим трудом, чем в молодежной политике.

Российская школа становится международной

Все больше и больше иностранных учителей становятся учителями в российских школах.
Это новое явление, правда, до этого в течение десяти лет в России появлялись целые школы других стран и это воспринималось как обычная международная практика. Например, почти в каждом регионе есть турецкая школа. Традиционно это очень сильная школа, с прекрасным оборудованием, с обязательным изучением не только компьютера, но и Интернет-технологий, с преподаванием на хорошем уровне иностранных языков, включая турецкий. И, между прочим, с ориентацией на продолжение обучения в турецких высших учебных заведениях.
Турецкое образование, с моей точки зрения, – самая сильная гуманитарная экспансия в России. Хотя, конечно, и Британский совет развивает традиционную для Великобритании гуманитарную активность, но при довольно больших затратах эта деятельность ограничивается сетью подготовки учителей английского и немногочисленными центрами, опять-таки по изучению языка. Англичане как будто сдерживают себя.

Якутск. Александра Лаверье, автор проекта кочевой
эвенкийско-французской школы.

Многие полагают, что российское образование подвергается сильному влиянию Мирового Банка. На самом деле это не совсем так. Мировой Банк лишь выделяет средства и определяет процедуру их расходования, а направления расходования определяются российским правительством, то есть Министерством образования. Так что на самом деле влияние Мирового Банка на развитие содержания образования или на образовательную политику в России сказывается ровно в той степени, в какой Министерство образования, правительство и региональные администрации выдерживают принятую в мировой экономике процедуру планирования и отчетности в расходовании средств.
На самом деле влияние на российское образование – это хорошо или плохо?
Понятно, что политики левого толка вкупе с профсоюзами работников образования настроены категорически против любого иноземного влияния на отечественную школу.
Опасения левых понятны. В условиях открытости системы образования, проникновения в нее образцов западной и восточной демократий уже нельзя относиться к ребенку как чистой доске, на которой можно без труда написать все, что угодно.
Тоталитарная структура системы образования как раз и держалась на принципиальной закрытости и недопустимости никакого другого влияния, кроме советского влияния.
А тут, без всякой специально принятой правительством программы, без всяких специально выделенных ресурсов – никто в России денег не выделял, система образования России стала местом реального культурного диалога российской и других культур. И надо сказать, что оправдалась и без того очевидная гипотеза: российские дети, оказавшись в учебной ситуации, на границе своей и чужой культуры, конечно же, стали больше патриотами, чем были. Не потому, что чужая культура оказалась "слабее" или "хуже", чем собственная. А потому, что, оказавшись на этой границе, дети лучше узнают свою культуру. Как раз об этом, с моей точки зрения, и писал М.М.Бахтин: собственная культура познается на границе с чужой.
... Из других зарубежных влияний на российское образование стоит отметить более сотни благотворительных фондов: от всем известного Фонда Сороса (Институт "Открытое общество") и Фонда "Евразия" до множества мелких, но тем не менее довольно значимых для российской школы.
Обычно они раздают гранты от 5 до 25 тысяч долларов, и уже довольно много школ подают заявки и получают такие гранты.
Так что можно сказать, что российская школа стала довольно открытой и впускает в себя самые разнообразные веяния. И вот теперь новая волна – учителя-иностранцы в российских школах.
И не только в Москве.
В Красноярске, например, я встретился с двумя замечательными учительницами. Обе работают в школе № 6, директор которой, Константин Масюлис, тесно связан с литовской и польской диаспорой в Красноярском крае.
Изабелла Якубек, полячка. Рассказывает, что на конкурс, который объявило польское правительство среди учителей для работы в России, приехали 120 человек, а в Россию уехали 40 учителей. Основной принцип – изучение польского на польском. В школе действуют и кружки польской культуры и истории, и польский театр. Не говоря уже об уроках польского.
– Конечно, ехать в Россию, да еще и в Сибирь, было страшновато. Но теперь все стало более привычным и даже милиционер стал приходить реже, проверять, все ли у меня в порядке.
Вторая учительница – из Литвы, Виталия Кальвеляйне. 5 лет работала в приграничном районе Литвы, в котором жили литовские граждане, не говорящие на литовском языке. О правительственном конкурсе на поездку в Россию Виталия узнала из газеты. И оказалась в Красноярске. Будет изучать с детьми литовский язык, играть вместе с ними на канклесе, на скудучах – это как гусли и дудочки. Создаст этнографический ансамбль.
Обе отмечают, что в России в школах много возможностей заниматься искусством и иностранный язык начинают изучать раньше, чем в других странах.
Я спросил, считают ли они, что невольно или вольно их работа будет способствовать репатриации поляков или литовцев из Красноярска на историческую родину.
Вопрос нисколько не поставил в тупик ни одну, ни другую, поскольку наверняка уже много раз они обсуждали это и с родителями своих учеников, и с коллегами.
В Польше репатриантов не очень и ждут, как я понял, а в Литве хоть и действует программа по приему репатриантов, но едут пока туда не слишком много людей. Но главное, что образование не является уже механизмом стимулирования репатриации. А вот механизмом культурного диалога и взаимопонимания является.
А в Якутии мне посчастливилось повстречаться с уникальной учительницей – француженкой, докторантом парижского университета Александрой Лаверье. Мадам Лаверье уже 4 года живет в стойбище среди эвенков, вышла замуж за эвенка, родила ребенка. И разработала оригинальный проект кочевой школы. Простой и в то же время эффективный проект, благодаря которому дети из стойбища не уезжают в интернат. А это самая страшная проблема для народов Севера – они уже никогда не возвращаются в родную культуру, а многие не врастают и в новую...
Но за много лет придумать, как может быть организована кочевая школа, никто так и не смог. Александра Лаверье придумала: учителя кочуют не за стадом и кочевьем, а по своему маршруту и программе. При этом учебный цикл, учебный год подстраивается под цикл кочевой жизни стойбища. Проект участвует в конкурсе культурно-образовательных инициатив на статус "Федеральная экспериментальная площадка", и эксперты уже очень высоко его оценили.
... Участие иностранных учителей в жизни российской школы перестает быть экзотикой. С одной стороны, мы видим, как правительства многих стран целенаправленно пытаются строить связи с Россией через своих образовательных представителей – учителей.
С другой – это становление открытой России изнутри, через школу. Наши дети вырастают в ситуации открытого диалога школ, и это хорошо.
А учителя из других стран, которые едут в Россию учить детей, – не миссионеры: они представляют в одной культурной стране другую культуру.
Строим школу.

Фото автора