ЭКСПЕРТИЗА

ВОЗМОЖЕН ЛИ ОБЩЕЕВРОПЕЙСКИЙ
ШКОЛЬНЫЙ УЧЕБНИК ИСТОРИИ?

Президент Путин попросил министра образования создать единый учебник истории Европы. Предыдущий опыт написания такого учебника оказался неудачным. Предлагаем вам мнение нашего эксперта.

В.К.БАЦЫН

Идея общеевропейского школьного учебника истории не нова. Более того, она уже давно перестала быть просто идеей – Совет Европы воплотил ее «в железе» еще в конце 80-х годов минувшего века. Сегодня любой желающий россиянин может приобрести «Историю Европы», эту книгу в русском переводе: ее выпустило издательство «Просвещение» в 1999 году.
Эта роскошная, очень богато иллюстрированная, тяжелая (поскольку напечатана на мелованной бумаге) крупноформатная книга, строго говоря, не является учебником. Это, скорее, учебное пособие, что-то вроде книги для чтения для несуществующего учебного курса: «История части Европы, которая принадлежит западнохристианской культурной традиции».
Замысел подобного западно-общеевропейского учебника родился в общественном сознании сразу после окончания Второй мировой войны – ужас от только что пережитого был настолько сильным, что возникло желание дать новому поколению школьников такую интерпретацию истории родного континента, которая помогла бы им преодолеть укрепившиеся за годы войны стереотипы в образах и оценках государств, народов, роли и места крупнейших явлений и событий в жизни Европы с античных времен до второй половины ХХ века.
В работе над учебником приняли участие ведущие историки всех стран, входивших на тот момент в Совет Европы. Этим обстоятельством, собственно, и объясняется «западноевропейность» содержания книги: ученые из стран Варшавского Договора, конечно, не могли оказаться в числе ее авторов. Но тем интереснее полученный результат: ведь перед нами политически и идеологически однородный комплекс начиная с заказчика и кончая исполнителями и приемщиками, своего рода полное морально-политическое единство интегрирующейся Западной Европы.
Какие же концептуальные идеи и подходы были признаны приоритетными?
Во-первых, идея двухтысячелетнего восхождения народов и государств к демократическим ценностям как высшему достижению европейской цивилизации. Все события и явления, не укладывающиеся в эту тенденцию, трактуются как мучительный и драматичный, порой тупиковый поиск исторического выхода, который в конечном счете находится именно в демократических государственных и общественных институтах. Здесь нет никакой теологии, детерминизма (исторической предопределенности, промысла, цели), есть просто признание очевидного: из всех известных в истории Европы форм правления наиболее приемлемой для абсолютного большинства простых людей является демократия, т.е. баланс интересов гражданского общества с правовым и плюралистическим государством.
Во-вторых, трактовка любой войны как трагедии для народа – независимо от того, проживает он в государстве-агрессоре или государстве-жертве, в государстве-победителе или государстве-побежденном. Более того, деление на победителей и побежденных также весьма условно, ибо жертвы, принесенные победителем на алтарь победы, все равно неискупимы. А опыт и итоги Второй мировой войны – особенно при взгляде из наших дней – вообще заставляют отказаться от каких-либо примитивных, одномерных способов анализа и оценки.
Учебник, безусловно, должен был уделить особое внимание проблеме насилия в истории – не только войнам между государствами, но и гражданским войнам, классовой борьбе, внутрисоциальным противоречиям и конфликтам, высшим проявлением которых становились революции. Недаром на первой же странице читатель находил портрет Карла Маркса с пояснением, что этот выдающийся политэконом дал наиболее адекватное для своего времени объяснение истории человечества именно с классовой точки зрения. Не менее важное место занимают сюжеты, связанные с сущностью тоталитаризма во всех его проявлениях.
Велико и место, отведенное проблематике общественного сознания, в частности религии и политических учений. Роль того и другого в истории европейского средневековья, нового и новейшего времени трудно переоценить.
В-третьих, учебник, как было уже сказано, должен помочь изжить стереотипы и предрассудки в подходах и суждениях о нациях, государствах и народах, изжить двойные стандарты в оценках «своих» и «чужих». А сделать это можно, лишь показав вклад каждого народа в то великое общее наследие, которое называется западноевропейской цивилизацией.
Отсюда четвертое – попытаться средствами этого учебника формировать эту самую обще(западно)европейскую идентичность, чувство принадлежности к общей культурной традиции, объединяющей – несмотря ни на что – немцев и французов, англичан и итальянцев, испанцев и норвежцев, «варягов» и греков.
Думаю, едва ли найдется человек гуманистических убеждений, который нашел бы принципиальные контраргументы этим подходам. Учебник, написанный с этих позиций, просто обречен на успех и абсолютную востребованность.
Но наступил «момент истины»: книга пришла в школы Европы, легла на столы представителей педагогической и политической элиты – и не была признана удачной, мало того, из всего этого опыта был сделан общий вывод: впредь подобных дел не затевать, поскольку, как всякая идеальная модель, они в принципе не могут быть реализованы в форме, равно приемлемой для всех. А принцип Совета Европы – принцип консенсуса.
Что же не «сработало» в столь красиво задуманном проекте? Почему книга, которую так интересно читать, осталась просто книгой, а не стала учебником? Не только потому, что авторы не предусмотрели в ней свойственный учебнику методический аппарат в виде вопросов и заданий. Не только потому, что небесспорным оказались отбор тем и пропорциональность выделения места для их представления. Не только потому, наконец, что амбициозное название «История Европы» не соответствовало содержанию, в котором нашлось место истории государств только ее западной части. Главная причина оказалась в другом: попав в общеевропейский контекст, «национальные истории» испытали страшный дискомфорт, поскольку утратили идентичность, привычную им в «домашних условиях», когда любой учебник сознательно-бессознательно пишется с точки зрения того государства или того народа, для детей которого он предназначен.
Национальные учебники истории (независимо от того, является предметом изложения всеобщая, отечественная или иностранная история) всегда адресуются «своим» детям с целью включить их в систему «своих» (национальных, государственных) ценностных координат, всегда пишутся авторами, сидящими на «родной колокольне». И как только под одной обложкой зазвучали звоны, рожденные на полутора десятках разных колоколен (даже при том, что «звонари» условились руководствоваться общими правилами извлечения звука), ансамбль распался, не успев сложиться, и Европы как живого многочисленного организма так и не возникло.

Почему книга, которую так интересно читать, не стала учебником?

Оказалось, что ее историю легко можно написать с любой, но в каждом случае одной точки зрения (ведь даже если в содержании представлены разные точки зрения, их объединяет и систематизирует общий контекст), а вот написать единую историю континента одновременно с точек зрения всех располагающихся на нем государств невозможно (по крайней мере на нынешнем культурно-политическом этапе).
Для нас, живущих в постсоветском пространстве, эта ситуация особенно наглядна: достаточно положить рядом современные учебники отечественной истории бывших союзных республик. Мы не найдем в них ни одного события нашей общей истории, которое трактовалось бы хотя бы приблизительно одинаково! Мыслимо ли представить сегодня возможность появления общего учебника истории для этих «народов-братьев», каковыми они были совсем недавно, судя по учебникам серии «История СССР»?
Можно привести еще более убедительный пример, к тому же не умозрительный, а вполне реальный. Пять лет назад под эгидой Совета Европы был издан общий учебник истории для школ трех стран Балтии – Литвы, Латвии и Эстонии. Его авторами руководили столь же искренние и высокие чувства, что и авторами «Истории Европы». Близость исторических судеб стран-соседок, пафос их солидарности в борьбе с восточным гигантом, общность территориально-природной и в известной степени культурно-исторической ниши – все это, казалось бы, становилось залогом будущего успеха. Но и здесь наступил «момент истины», когда книга пришла в школы, легла на столы педагогической и общественной элиты и... была признана неудачной. В ней было много написано о Литве, Латвии и Эстонии, был неплохой методический аппарат, но не было истории Балтии.
И тем не менее идея кажется столь вдохновляющей, столь достижимой! Вот уже третий год под эгидой Совета Европы идет работа над новой книгой того же рода – пособием по истории для школьников Кавказского региона: Азербайджана, Армении, Грузии и юга России. Заранее условлено, что, начавшись в палеолите, повествование закончится 1921 годом, чтобы не смущаться оценками советского периода. Условлено, что авторы из четырех стран-участниц пишут не столько для «своих» школьников (у них и так есть «свои» национальные учебники), а для школьников стран-партнеров по проекту и даже для европейских детей, поскольку книгу собираются издать также и на английском. Условлено, наконец, что каждая сторона жестко держит общекавказскую «рамку» и старается не взбираться на упоминавшуюся выше «национальную колокольню».
Что получится через два года, когда этот своеобразный учебно-исторический тетраптих выйдет в свет? Сегодня на этот вопрос еще рано давать ответ. Надежда на успех продолжает жить в сердцах авторов и консультантов, хорошо знающих «механизм фиаско» прежних попыток.
Итак, возможен ли общеевропейский школьный учебник истории? Не станем спешить с ответом. Ведь даже неуспех этого проекта очень многое поможет нам понять и в современной Европе, и в нашем собственном «европейском измерении». А успех – тем более!