Анатолий Пинский

 

Введение

В настоящее время проблема здоровья школьников вышла на уровень проблемы политической. И это вполне оправданно. Общеизвестны вопиющие цифры, показывающие катастрофическое состояние здоровья выпускников школ. Ясно, что причина этого коренится не только в школе: сюда вносит свой «вклад» и снижение качества питания, и ухудшение состояния окружающей среды, и повышение социальной стрессогенности, и проч. Но и школа также должна взять на себя большую долю ответственности.

Один из сильнейших факторов ухудшения здоровья детей связан с непомерными учебными перегрузками в школе, и это уже не раз обсуждалось педагогами, гигиенистами, физиологами, психологами. Если старшеклассник имеет 32–36 академических часов обязательных аудиторных занятий, плюс должен ежедневно тратить 3–4 астрономических часа на домашние задания, то его суммарная недельная нагрузка составляет порядка 50 астрономических часов (при этом мы, в соответствии со всем известной реальностью, считаем, что домашние задания выполняются и в выходные дни). И это еще довольно сдержанная количественная оценка, многие эксперты приходят к еще более значительным цифрам.

Кроме того, ученик находится между двух (или большего числа) огней. В средних классах родители прекрасно понимают, что все эти объемы – при том, что 50–80 процентов изучаемой информации никому не нужны (сейчас это обстоятельство признал и министр образования), – тем не менее не дают ребенку возможности реально научиться чему-то дельному: иностранному языку, например, или музыке, или компьютеру. А потому многие дети еще пользуются сторонними, внешкольными образовательными услугами, в государственном или частном секторе. В старших же классах всем ясно, что даже если этот «школьный Молох» перемелет тебя по полной программе, то никаких гарантий продолжения образования в вузе это не дает; а потому надо заниматься у репетиторов, на платных подготовительных отделениях и т.п. Так что реальная учебная нагрузка еще выше, по некоторым оценкам она достигает 65–70 астрономических часов в неделю.

Очевидно, что нагрузка школьников уже физически зашкаливает за все возможные медицинские и хронометрические пределы.

При этом учителя говорят, что и при такой рабочей неделе не хватает времени, чтобы «пройти программу». Так, может быть, надо изменить программу? Но почему-то все перестройки, все днепровские вихри и кинелевско-асмоловские реформы – как о скалу разбивались об этот простой вопрос.

Такова ситуация. Поставим к ней два традиционных российских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?»

 

Кто виноват?

Чтобы ответить на этот вопрос, как учат нас все следователи, начиная с Эркюля Пуаро и кончая Толиком Дукалисом, надо найти: кому выгодно? Кому выгодно, чтобы сохранялось и умножалось огромное количество неподъемных учебных предметов, сопровождающихся соответствующими учебниками и методическими пособиями? Ответ на этот вопрос несложен. Это выгодно тем, кто с этого живет, а именно – академическому, или предметно-методическому, лобби.

В целом, как считается, за содержание школьного образования отвечает Российская академия образования. В ней имеются структуры, каждая из которых ведет свой предмет: химию, историю, географию и проч. И эти «академические гильдии», по точной формулировке Тоффлера, «неустанно воюют за свой статус и бюджет». Удалось в государственном базисном учебном плане выбить лишний «часок» на биологию или физику, удалось под этим предлогом увеличить на 5–6 авторских листов соответствующий учебник – победа! Победа статусная и, в конечном итоге, всегда экономическая. Иногда данный механизм работает более тонко и опосредованно, но суть дела не меняется.

На словах, впрочем, все уже начинают соглашаться с необходимостью разгрузки. Но это не более чем формальный реверанс, пущенная в оборот фигура речи; просто предметно-академическое лобби чувствует, как задули политические ветры. А вот если всерьез, если попытаться в 9-ом классе снять вопрос о том, какой вклад в теорию районирования внес Н.Н. Баранский, то… В общем, сами понимаете.

Конечно, заметим в скобках, есть и иные группы, не желающие изменений в содержании школьного образования либо де-факто блокирующие возможные изменения (отчасти это педвузы, отчасти – отдельные региональные управленцы и т.п.). Однако, дабы четче оттенить главное в данном вопросе – а именно, роль академического предметно-методического лобби, – мы не будем на них останавливаться.

 

Что делать?

Фундаментальные системные проблемы в той или иной сфере деятельности могут в принципе решаться четырьмя путями: внутрисферно (в нашем случае – собственно в педагогической плоскости); жестко административно, на основе соответствующей позиции властного субъекта; экономически; юридически. Конечно, в действительности зачастую эти подходы выступают в том или ином сочетании, их условная вышеперечисленная классификация дана лишь для ясности и как указание возможной преобладающей линии в том или ином конкретном случае.

Автор этих строк уже не один год участвует в соответствующих образовательных дискуссиях и теперь позволит себе довольно парадоксальное суждение. А именно: вопросы перегрузки школьников и изменения содержания образования не могут быть решены в педагогической плоскости. Тому, кто всю жизнь изучал и излагал 7 основных спектральных классов звезд O-M, невозможно доказать, что данная информация не есть нечто такое, что должен в обязательном порядке изучить и знать каждый школьник России. Ему, однако, можно сказать: «Хватит! Довольно!» Это жесткий административный подход, и, быть может, не за горами день, когда он будет востребован и реализован; формы же могут быть разными – например, соответствующие учебники и учебные программы не будут утверждаться и распространяться. Но сегодня, когда мы все живем надеждами на бурный расцвет демократии и свободы, смотрится все это неважно…

Экономический подход к школьному образованию применим очень мало. На свободном рынке все перечисленные выше абсурдицы умерли бы сами собой – за них бы просто никто не платил. Однако образование очень далеко от реальности свободного рынка. Обязательное (=принудительное) школьное образование принадлежит, по Мишелю Фуко, к немногочисленному роду «дисциплинарных институтов» (вместе с армией, психбольницей, лепрозорием и тюрьмой). Степень фундаментальной принудительности образования много выше, чем, скажем, степень принудительности в медицине. В юридическом плане, человек, строго говоря, имеет право не лечиться, но он не имеет права не учиться.

Соответственно все способы решения базовых проблем школьного образования в очень малой мере включают в себя механизмы свободного рыночного регулирования, равно как и механизмы, присущие структурам гражданского общества. Даже суперлибералы (Хайек, Фридмен) в своей концепции образовательного ваучера предполагают, что ваучер может регулировать потоки бюджетных денег, причем выплачиваемых за преподавание фиксированного образовательного содержания, на которое «ваучерный механизм» не оказывает никакого прямого влияния. Ты можешь выбрать школу, и от твоего выбора будет прямо зависеть ее экономический показатель, но то, чему учат в той или иной школе, предопределяется не твоим выбором. В ваучерной модели все вопросы образовательного содержания и стандарта, лицензирования, аттестации и сертификации школ вынесены за скобки.

Итак, фундаментальные проблемы образования могут решаться либо административно-политической волей, либо юридической нормой.

Лобовой административный подход в образовании может быть весьма эффективен по конечному результату. При этом, однако, он скорей всего будет весьма несимпатичен в исполнении. Ведь это – пусть и во благо, но насилие.

Однако есть и другой вариант, более близкий автору, – если будут введены понятные и естественные рамочные правовые нормы, которые в результате всему существующему абсурду и насилию просто не оставят места.

 

Проблема правовой нормы

Рассмотрим для краткости один пример, прямо связанный и с проблемой перегрузки, и с проблемой рамок содержания образовательных программ, а именно вопрос о времени домашних заданий. С одной стороны, домашние задания обязательны (=принудительны); с другой стороны, здесь отсутствует какая-либо норма, даже самая простая, – на максимально возможную продолжительность.

У многих есть соблазн справиться с ситуацией, призвав на помощь нормы законодательства о труде. Тогда вроде бы можно ограничить обязательную учебную нагрузку нормами максимальной продолжительности рабочей недели. Например, если учебная недельная нагрузка составляет 30 часов, то на домашние задания должно уходить максимум 11 часов, при этом на выходной день задавать запрещено.

При этом, конечно, встает ряд технических вопросов (например, приравнивать ли 45-минутный академический час к 60-минутному астрономическому или производить пересчет в пропорции 3/4; как быть с каникулами, суммарная продолжительность каковых значительно превышает законодательно требуемый минимум 4-недельного отпуска и т.д.).

Однако проблема много труднее и, так сказать, безнадежнее. Дело в том, что с юридической точки зрения учеба ни в коем случае не есть труд. Во-первых, по всем российским и международным нормам трудовое законодательство регулирует трудовые отношения работников (школьника ни один юрист не приравняет к работнику), труд же выполняется работниками за вознаграждение; во-вторых, и это самое главное, принудительный труд запрещен (напр., КзоТ, ст. 2; Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод, ст. 4, п.2). Но 43-я статья Конституции РФ, аналогично основным законам других стран, говорит об «обязательности основного общего образования». Следовательно, как по фундаментальному принципу запрета обязательного (принудительного) труда, так и по основным характеристикам труда как такового, учеба в школе не может быть признана трудом и на нее не могут распространяться нормы трудового законодательства.

Таким образом, позаимствовать образовательную норму из сферы трудового права невозможно. Следовательно, необходимо имманентное задание образовательной нормы, а именно изнутри образовательного права.

 

Опыт задания нормы: региональный опыт и «яблочный» законопроект

Сразу скажем, что, несмотря на всю очевидность ситуации и проблемы, есть очень многие люди (учителя, управленцы, методисты и проч.), которые явно против введения нормы на домашние задания. «Ах, – говорят, – как же можно не учитывать, что все дети разные?!» Или: «Как же можно административно ограничивать свободу учителя?!!»

На все это можно сказать одно – конечно, проблема лимитирования домашних заданий – вещь непростая, но если не пытаться вводить хоть какую-то норму, то возникает беспредел. Точнее, он уже давно возник.

Некоторые регионы начинают, однако, хоть что-то делать. Скажем, Москва недавно приказом ограничила продолжительность обязательных домашних заданий в 11-м классе. А именно, устанавливаются четыре вещи: (1) домашние задания не даются по предметам регионального компонента; (2) продолжительность домашних заданий по предмету не должна быть выше 50 процентов от временного объема данного предмета в неделю (то есть, к примеру, если на химию есть 2х45 минут в неделю, то общий объем домашнего задания по химии не должен превышать 45 минут в неделю); (3) учитель должен записать в журнале, рядом с колонкой домашнего задания, примерную его продолжительность; (4) ученик должен в дневнике отразить фактическое время, затраченное на задание.

Нет сомнений, что эта мера не является на 100 процентов совершенной. Но это хоть что-то; далее опыт может показать пути ее улучшения. Кстати, есть косвенная информация, что на предстоящий учебный год этот механизм будет распространен и на другие классы, не только на 11-й.

Другая попытка была совершена в «яблочном» федеральном законопроекте «Об обеспечении конституционных прав граждан на общее образование» (внесен в Госдуму РФ). В этом тексте было предложено следующее:

«Максимальные (предельные) нормы общей учебной нагрузки, включающей в себя аудиторную нагрузку, время, отводимое на выполнение домашних заданий, иные виды обязательной учебной деятельности обучающихся, устанавливаются в следующем объеме (учебные часы, в неделю):

в 1-м классе – 24 (домашние задания не предусматриваются);
во 2–4-х классах – 26;
в 5–6-х классах – 38;
в 7–8-х классах – 42;
в 9-м классе – 45;
в 10–11-х классах – 48».

Возьмите объем обязательной аудиторной нагрузки (хотя бы по СанПиНам) и заминусуйте его от указанных величин, – получите максимальный недельный объем домашних заданий. Заметим, что разработчики законопроекта понимают, что предложенный вариант также нуждается в коррекции, даже чисто количественной (и она будет внесена при доработке законопроекта).

 

Напоследок

Вспомним здесь вновь проблему безмерно перегруженного, архаичного и неусвояемого содержания образования. Валентина Ивановна Матвиенко как-то указала в ответе Правительства на запрос Госдумы (март 1999 г.), что сегодня, чтобы усвоить школьную программу, надо тратить 167 часов в неделю на учебу (из физических 168=24х7). Правда, вице-премьер имела в виду, что для решения этой проблемы нужно ввести 12-летку. Несколько странная логика, ибо простой расчет показывает, что тогда придется тратить 153 часа в неделю (то есть всего 21 час 50 минут в сутки).

Но у нас еще теплится надежда, что, задав реальные рамки аудиторной нагрузки и домашних заданий (раза в четыре меньшие, чем 167 часов вице-премьера), мы выйдем хоть на какие-то подвижки в плане разгрузки оного содержания.

Может быть, эти надежды слишком радикальны и нас оставят где-нибудь на 150 часах в неделю. Но одно ясно – делать что-то надо. Дальше так жить нельзя.