Главная страница «Первого сентября»Главная страница журнала «Управление школой»Содержание №32/2003


Образовательная политика

Летом правительство заботилось о религии, думало о заработках учителей и закрывало школы

По состоянию на середину августа, по данным МЧС, только 2,5 тысячи образовательных учреждений из проверенных 72 тысяч полностью соответствуют правилам противопожарной безопасности.
Временно закрыты 6 700 школ, полностью соответствуют правилам 2 тысячи 532 школы.

96,5% российских школ могут сгореть

«В большинстве случаев это, конечно, незначительные нарушения, и они будут устранены уже к началу учебного года. Только за минувшие три дня это удалось сделать в 1052 школах России», – сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на начальника Главного управления Государственной противопожарной службы МЧС России Александра Чуприяна.
История со школьными пожарами до предела трагична: 50 погибших школьников в Якутии и Дагестане стали той предельной точкой, когда ветхость школьных зданий перестала быть проблемой ведомства или муниципалитетов.
В июле, когда большинство учителей и директоров было в отпуске, по телевидению показали сюжет рабочих встреч президента В.Путина с двумя министрами в один день.
Утром глава государства встретился с министром образования и спросил, как идут дела с предупреждением школьных пожаров. Министр ответил, что утвердили программу и составили план мероприятий. Президент сказал, что вот, мол, и планы и программы у вас есть, только результатов нет.
А через несколько часов – встреча с министром по чрезвычайным ситуациям и начало разговора снова о школах, которые могут сгореть уже в новом году.
– Я тут разговаривал утром с министром образования и прошу вас подключиться к этому вопросу. – Президент сделал министру предложение, от которого тот не смог отказаться.
– Понял, – ответил немногословный спасатель.
И вот в начале августа начались массированные проверки, а в третьей декаде августа в школы пойдут бригады представителей МЧС и пожарников и станут уже окончательно все проверять.
При этом само состояние школ – это одно направление проверки, и здесь, конечно, при всем моем уважении к героям-спасателям, умеющим, как все знают, творить чудеса – это было в Якутии, когда Лена затопила села, и в других местах, – но здесь они ничего не смогут сделать. Потому что здания ветхие и никакими проверками их не восстановишь.
Другое направление – система пожаротушения или сигнализация. Первое – ну очень дорого, хотя и намного эффективнее, чем приезд пожарной команды. Второе – тоже дорого, но школа все равно сгорит, потому что пожарники никогда не приезжают быстро, а уж в сельскую школу из района пока доедут... Но надо ведь детей успеть вывести из здания – так что это скорее сигнализация для того, чтобы покинуть здание, а не чтобы пожар потушить.
Деньги это немалые – сотни тысяч рублей на одну школу. Миллионы для небольшого города.
А вот главный вопрос: будут ли пожарники вкупе с представителями МЧС более принципиальными, чем без спасателей?
Обычно директора школ договаривались с пожарными инспекторами, да и начальство понимало – школы не готовы, но учебный год срывать никто не позволит.
А теперь?
Перемены минимальны – огнетушителей по-прежнему не хватает, проводка ветхая, оборудование старое. Так что, по совести, действительно большая часть школ может вспыхнуть в любой момент.
Информационные агентства постоянно сообщают об усилиях чиновников по проверкам школ.
«В Калужской области подготовку школ проверяла лично вице-премьер Галина Карелова. «Сегодня 8 регионов у нас вызывают проблемы, и прежде всего в связи с тем, что еще не завершили работы по пожарной безопасности. Проверки нацелены на то, чтобы ускорить завершение всех работ. В 80 регионах ситуация уже не вызывает опасений», – заявила Галина Карелова. В Северной Осетии пожарные уже проверили около пятисот учебных заведений. Все республиканские школы обеспечены огнетушителями и элементарными средствами для борьбы с огнем. Одна из основных проблем – отсутствие автоматических противопожарных систем. Для их установки необходимо свыше 30 миллионов рублей», – сообщает ИТАР-ТАСС 16 августа.
Что ж, если окажется, что страхи начала августа были сильно преувеличены и 1 сентября основная масса школ «исправит недостатки» и откроется для учеников – значит, это была очередная кампанейщина и надо ожидать новых трагедий.
... Но все же главной новостью лета были не пожары, а единый экзамен. Прошел третий год эксперимента с ЕГЭ. Итоги подведут в сентябре, а пока – предварительно.

Отступление 1. Трудности первопроходцев

Основная трудность школьных перемен, на мой взгляд, – это жесткое противоречие между пониманием необходимости изменений и неприятием инноваций и радикальных системных проектов.
Социальные отношения очень зависят от истории и традиций, – это так называемая «зависимость от пути».
У Фрэнсиса Фукуямы основной метафорой этой зависимости является тропинка между деревьями, изгибы и повороты которой отражают проблемы и трудности того, кто первым ее проложил. Они первыми искали брод и отбивались от волков в лесу.
Вот если бы построить дорогу позже, то, как пишет Ф.Фукуяма в работе «Великий разрыв», «она была бы прямой благодаря лучшей технологии строительства дорог и расчистке леса, но уже произведенные затраты означают, что дешевле держаться старой дороги».
Мне кажется, что мы во многом уже стали заложниками затрат на прокладывание пионерских троп в модернизации нашей школы.
А с другой стороны, граждане страны, никак не участвующие в поиске новых дорог, очень привыкли двигаться в образовании по привычным маршрутам, пусть не таким скоростным и комфортным, но по вполне добротным проселочным и бетонкам.
А отпускать своих детей по волчьим тропам модернизации никому не хочется.
Впрочем, перейдем от метафор к более предметным событиям прошедших летних месяцев.

Кошмар первых лет ЕГЭ проходит.
Ему на смену – шок от результатов

Прежде всего хочу отдать должное самоотдаче и огромному труду организаторов единого экзамена и в центре, и на местах. Прокладывать тропинку в густом лесу, отбиваться от волков, искать брод в бурных реках и одновременно с этим постоянно отчитываться перед всеми гражданами об успехах – тяжкий труд. По моим оценкам, проект единого экзамена – единственный проект модернизации, создающий новую институцию. И заслуга тех, кто напряженно работает в Москве и на местах над созданием системы единого экзамена, прежде всего в том, что на место давно сгнившего здания системы двух неэффективных проверок – выпускного и вступительного экзаменов – приходит другая.
Возникает институт более независимой от местных условий оценки школьных знаний и одновременно – механизм перехода выпускников школы в вуз.
То есть институт новых социальных отношений. Что, собственно, и составляет основу модернизации системы образования – новый тип социальных отношений внутри нее.
И все б это было совсем хорошо, если бы не два обстоятельства: содержание, которое проверяется на выходе из школы, и необязательность учета этого экзамена во всех вузах страны.
На эту тему много сказано, не буду повторяться.
Сейчас важно то, что проверка результатов школьного обучения происходит по давно устаревшим параметрам. На педагогическом сленге это называется «зунами»: не совсем знания, совсем не навыки и полное отсутствие умений. А вместо этого – либо проверка, как дети запомнили кучу ненужных сведений, либо «угадайка» правильного ответа. Ни умения мыслить, ни способности применять знания, ни навыков действий в новых обстоятельствах. Все, что так необходимо человеку для жизни, и обществу для процветания, и государству для стабильного развития, – все это школа может дать ребенку, но при одном условии. Если ее деятельность и успешность выпускников будут оцениваться именно по таким параметрам.
А пока мы имеем вот что.
По состоянию на конец июля оценки деятельности российских школ по результатам единого экзамена были таковы.
Число двоечников и троечников по русскому языку – более 53%. То есть более половины выпускников общеобразовательных школ по шкале единого экзамена либо вовсе не освоили программы по русскому языку, либо освоили на «3».
Надо ли объяснять читателям, что значит «3»?
Был ли в вашей практике случай, когда про троечника вы могли сказать: «Он освоил программу»?
Математика: более 56% двоечников и троечников.
Физика: более 56% выпускников не освоили программу.
Примерно такие же данные по остальным учебным предметам. Включая литературу и историю: те же 56% необученных.
С моей точки зрения, очень показательными являются данные по английскому языку – самые высокие: необученных около трети, а средний балл – 67. Больше только у среднего балла по французскому – 69.
Что значат эти результаты?
Наша версия такова.
По этим результатам можно принимать выпускников в вузы, но нельзя оценить эффективность школы.
И это еще раз подтверждает гипотезу о том, что окончание школы и поступление в университет связаны между собой более сложно, чем простая зависимость одних отметок от других.
Но мы никогда не сможем убедить родителей в том, что поступление в вуз – побочный результат общеобразовательной школы.
И поэтому самый негативный результат «протаптывания тропы» единого экзамена в том, что все, начиная от губернатора региона и заканчивая родителями учеников, начали смотреть на результаты единого экзамена как на универсальный показатель деятельности школы.
Но если предположить, что это так, – тогда надо либо созывать Совет безопасности, потому что, если более 50% выпускников школы не осваивают программу, это образовательная катастрофа, либо понимать, что ни сами эти программы, ни тем более параметры единого экзамена реальной картины качества образования не дают.

Что будем делать?
Пойдем в ВТО? Медленно и неохотно

А вот в начале июня был подписан совместный меморандум Минобразования и Российского союза ректоров относительно присоединения Российской Федерации к Всемирной торговой организации.
Дело в том, что идут напряженные переговоры о вступлении России в ВТО, и эти переговоры в основном связаны с обязательствами, которые наша страна должна взять на себя и соблюдать, потому что ВТО проводит систематические инспекции и в случае нарушения следуют строгие санкции, прежде всего экономические.
Вступление в ВТО предусматривает не только добровольное принятие стандартов производства товаров или управления экономикой, но и оговариваются условия формирования открытого рынка образовательных услуг.
Эти условия и стандарты в рамках ВТО оговариваются «Генеральным соглашением по торговле и услугам» (среди переговорщиков чаще используется аббревиатура ГСТУ).
Этот документ и является основным предметом дискуссии на переговорах, и отношение к нему определяет решение, присоединяться ли к ВТО системе образования.
Меморандум ведомства и ректоров рекомендует Министерству экономического развития и торговли занять сдержанную позицию.
Они посчитали, что либерализация системы образования посредством ГСТУ «пока не обнаруживает развертывания новых полезных возможностей». Замечу в скобках, что, как это часто бывает, стиль обращения говорит больше, чем само содержание. Эта корявая формула, обнаруживающая отсутствие грамотного редактора при составлении меморандума, скрывает нежелание ведомства и ректорского сообщества открыть рынок высшего образования зарубежным университетам и войти в систему международных стандартов качества.
Основные опасения:
– «чисто рыночное отношение к образованию не принесет ему пользы, сделает предметом купли-продажи, а не общественным благом, основой развития национальной культуры»;
– «наднациональный характер ГСТУ снижает роль правительства в сфере образования, в проведении собственной культурной политики, в том числе в рамках Болонского процесса»;
– «неточность определений ГСТУ может привести к международным судебным процессам»;
– «уклонение от вопросов качества в ГСТУ может способствовать распространению некачественного образования»;
– «госбюджетное финансирование может быть распылено по всем учебным заведениям независимо от качества и национальной принадлежности».
Предоставляю читателям самим оценить все эти опасения, а вот среди предложений есть одно, на которое хочу обратить ваше внимание. «Целесообразно законодательно в полной мере защитить в России государственные образовательные стандарты и соответственно статус государственного документа об образовании».
Зачем? Затем, что присоединение к ВТО неизбежно приведет к резкому расширению присутствия на российском рынке образовательных услуг зарубежных университетов.
То есть российские абитуриенты смогут учиться в западных и восточных университетах, не выезжая из России.
И, как это уже было с частными вузами, государственные вузы хотят обезопасить себе будущее, уйти от реальной конкуренции и защититься привычными административными средствами.
То, что пресловутые стандарты в высшем образовании не улучшают, а резко ухудшают уровень готовности специалистов конкурировать на рынке труда, что формальное соблюдение этих стандартов не гарантирует удовлетворение работодателей, что при резком увеличении количества дипломированных специалистов бизнес испытывает огромный дефицит квалифицированных кадров, – все это за скобками.
Сохранить статус и защититься от конкурентов государственным, бюрократическим щитом – задача выживания.
Представим себе, что Колумбийский университет или Оксфорд смогут прийти в Россию.
Первое: скорее всего на этом тема взяток при приеме в вуз будет закрыта. Заодно будут активно развиваться системы банковского кредитования обучения в вузах.
Второе: система единого экзамена изменится в сторону более эффективной проверки уровня образования выпускников.
Третье: рынок труда может стабилизироваться и потребности работодателей в необходимых кадрах будут, конечно, удовлетворены в большей степени.
Но есть самая важная причина, по которой вступление в ВТО в образовательной части кажется мне очень важным: присутствие авторитетных западных и восточных университетов в России – самый эффективный способ профилактики «утечки мозгов».
Это в середине перестройки уезжали видные ученые и специалисты. Сегодня уезжают учиться и остаются там работать. А перестанут уезжать на учебу – и работать будут в России.
Так что амбиции госвузов по сохранению своих статусов и неприкосновенности «государственного документа об образовании» могут дорого обойтись и экономике страны, и личным интересам граждан.

Отступление 2.
Агония бюрократии

Элвин Тоффлер считает, что структура знания, организация образования и то, как устроены институции реальной жизни, включая школу, уже не могут быть заморожены слишком надолго. «Однажды, – пишет Э.Тоффлер в своей работе «Метаморфозы власти», – бюрократическая структура знаний находит конкретное выражение в институциях реальной жизни – корпорациях, школах или правительствах, – политические, финансовые и другие силы замораживают «теплые местечки» и «каналы». А они затем склонны замораживать организацию знаний, преграждая путь новой концептуализации, ведущей к радикальному открытию. Сегодня высокая скорость изменений требует такой же высокой скорости решений, но борьба за власть порождает пресловутую медлительность бюрократии. Конкуренция требует непрерывных инноваций, но иерархическая власть разрушает творчество».
Образование – последняя из наиболее значимых общественных сфер, в которой бюрократия продолжает играть ведущую роль. Не только в России. Такая же обстановка во всех странах без исключения. В одних, таких как США или Великобритания, бюрократия под большим контролем местных сообществ, в других, таких как Франция или Германия, бюрократия традиционно более могущественна. Никто из них, конечно, не сравнится с Россией – у нас бюрократия царит беспредельно, и дело здесь не в плохих или хороших чиновниках, а в самой природе отечественной системы образования.
Стереотипы постсоветского сознания граждан позволяют бюрократии по-прежнему спекулировать на превосходстве всего того, что освящено государственной печатью. Подозрительность ко всему «негосударственному», не соответствующему утвержденному стандарту, не скрепленному печатью соответствующего департамента, не гарантированному (чаще всего лишь на бумаге) правительственным постановлением, культивируется бюрократией вполне сознательно.
Как только граждане смогут убедиться, что свободная конкуренция и неформальные нормы могут обеспечить более качественное образование или профессиональную подготовку, так сразу же перестанет быть всемогущей власть чиновника.
«Бюрократия не исчезнет, – считает Э.Тоффлер, – как не исчезнет и государство. Но условия среды, которые позволили бюрократиям расцвести и даже сделали их весьма эффективными механизмами, меняются настолько быстро и радикально, что бюрократии больше не могут выполнять функции, для которых они созданы».
Вот в этом, на наш взгляд, основная проблема модернизации российской системы образования – ее поручили бюрократии. Поскольку это правительственная программа, то и выполнять ее поручено ведомству, то есть бюрократии. А она уже не в состоянии выполнять свою функцию. Хотя время от времени позволяет себе воспользоваться новациями. Как, например, произошло с проектом школы полного дня в Москве.

Возвращение Костяшкина,
или Как добыть для образования 20 миллионов долларов

Два события с разницей в 45 лет.
В 1958 году советский педагог Эдуард Костяшкин, с помощью начальника одного из московских РОНО Г. Гасилова, открыл первую в мире школу полного дня. Потом была полная борьбы и огромного напряжения борьба за эту модель: Э.Костяшкина много, как тогда говорили, «били и перекрывали ему кислород». И чиновники, и представители славной АПН СССР. В 80-х годах, уже после смерти ученого, школа полного дня, наоборот, стала чуть ли не главной официальной инновацией. Развертывалась целая сеть таких школ в Москве, но вдруг случилась перестройка.
А через 45 лет, после открытия первой школы полного дня, московское школьное начальство посетило Китай и увидело, что там очень эффективно работают школы подобного типа. То есть китайские школы очень напомнили московским руководителям школу полного дня.
И уже зимой на совещании директоров в округах стали говорить о том, что школа полного дня – наше будущее. Кстати, в последние годы Э.Косташкин возглавлял лабораторию, которая называлась «Школа будущего».
Бывает же так!
Но вернемся в наши дни.
В начале августа столичный департамент объявил, что с 1 сентября в Москве из 1600 школ 219 перейдут на режим полного дня. Учебный день будет длиться до 17.30 или до 21.00, работать будут спортивные секции, изобразительные и музыкальные школы и кружки по интересам.
Газета «Коммерсант» приводит слова Л.Кезиной: «Раньше возили детей во Дворцы пионеров, а теперь школьники смогут заниматься тем, что принято называть хобби, не выезжая за пределы своей школы».
При этом проект продвигается под флагом борьбы с безнадзорностью, призван отвлечь детей от влияния улицы.
Прежде всего хочу отметить, что с точки зрения привлечения средств в систему образования – это чрезвычайно успешная инициатива.
Самым неожиданным образом мы получили доказательства того, что деньги в образование могут прийти исключительно через реализацию инновационного проекта. Пусть в данном случае и не нового, но бесспорно инновационного.
Денег в системе образования нет как раз потому, что инновационные проекты чиновники продвигать не умеют и не любят, а под привычные статьи расходов: зарплата учителям, ремонт, оборудование, учебники – власть может выделить деньги только в режиме «чрезвычайной ситуации». Потому что финансирование школы по традиционным статьям не дает эффекта.
Какой смысл напрягаться изо всех сил и финансировать школу, если ее эффективность менее 50%? Вот школу и финансируют меньше чем на 50%.
Резко увеличить финансирование можно только продвигая инновационные проекты – тот же единый экзамен или информатизацию школ. А если есть предпринимательские структуры, которые заинтересованы в таких проектах, успех обеспечен.
Если бы ремонтировать школы было выгоднее, чем строить коттеджи, никаких проблем с состоянием школ не было бы.
И в данном случае руководство Московского департамента провело блестящую акцию по продвижению проекта «Полная школа»: городское правительство выделило на реализацию этого проекта в 219 школах фантастическую сумму – 600 миллионов рублей. Это в два с лишним раза больше, чем выделено из средств федерального бюджета на проведение единого экзамена.
С точки зрения педагогики и организации на деле школы полного дня – тут больше вопросов, чем ответов.
Москвичам сообщили новость довольно неуклюже. Сами школы, «назначенные на эксперимент», пока имеют довольно смутное представление о том, что такое школа полного дня, да и сама ситуация отсутствия выбора у детей не улучшает впечатление от проекта.
Издержек много, но, видно, все так удачно сложилось в правительственных кабинетах, все произошло так быстро и, может быть, даже неожиданно, что, сработав на «отлично» в бюрократическом поле, департамент не смог продвинуть проект в общественном сознании.
По крайней мере, опрос на «Эхе Москвы» дал такие результаты. На вопрос «Хотите ли вы, чтобы ваш ребенок учился в школе полного дня?», 1159 слушателей ответили так: «да» – 32%, «нет» – 69%.
Но, впрочем, это уже никак не повлияет на событие: решение принято, мнение граждан будет учтено при реализации, должно быть.

Школам рекомендовали учить религии исключительно по согласию

5 августа Минюст зарегистрировал приказ Министерства образования, название которого мне придется привести полностью, хотя это и не просто прочитать: «О предоставлении государственными и муниципальными образовательными учреждениями религиозным организациям возможности обучать детей религии вне рамок образовательных программ».
Этот приказ – продолжение интриги с преподаванием религии в школе. Во многом – исправление ошибки октября прошлого года, когда ведомство выпустило абсолютно провокационное письмо, в котором не только нарушался принцип светскости школы, но еще и отдавалось предпочтение одной конфессии: речь там шла о преподавании лишь православной культуры в школе.
После напряженной дискуссии и официального признания своей ошибки (это сделал В.Болотов, первый заместитель министра) министерство подготовило еще одно письмо, но его не пропустили юристы. И вот через 9 месяцев после злополучного письма о преподавании основ православной культуры выходит этот приказ.
Полный текст мы публикуем сегодня на 16 полосе «УШ», поэтому я просто прокомментирую некоторые положения.
Прежде всего надо признать, что диалог между образованием и религией, между церковью и школой так же необходим, как диалог между властью и гражданами.
Самый примитивный способ вести такой диалог школы и церкви – это кампания по внедрению преподавания религии в школе.
Почему церковь и Министерство образования зациклились именно на этом – понятно. Это исторически самая традиционная форма отношений религии и образования. Более того: именно православие породило нынешнюю школу в России и преподавание религии в школе – знак возвращения церковного влияния на жизнь общества вообще и на образование в частности.
Приход деятелей церкви в школу – знаковое событие.
Теперь уже определенно можно сказать, что нынешнее министерство войдет в историю образования России как ведомство, возвратившее религию в школу.
Хорошо это или плохо?
То, что отказались от предоставления преимущества одной конфессии, – с моей точки зрения, бесспорно хорошо. Не дай Бог начались бы конфликты на этой почве – дети и учителя были бы втянуты в такие распри, что даже представить страшно.
То, что речь идет не о программе или учебнике, а о возможности обучения религии, – это скорее всего тоже правильное решение.
Прописаны правила: обучать только с согласия детей и по просьбе родителей, литература и учебно-методические пособия должны иметь маркировку с официальным полным наименованием религиозной организации.
Самый важный вопрос, на который пока нет ответа: почему все это должно происходить в школе?
Если есть официально зарегистрированные религиозные организации, с маркированными учебными пособиями и литературой, значит, у них есть и свои помещения и места, где они могут преподавать религию детям. Если дети к ним придут.
Но почему священники, муллы, пасторы, раввины и все остальные служители культа могут преподавать в светской школе?
Формально, если образовательное учреждение – это место для реализации образовательных программ, то все обучение, которое происходит за рамками образовательных программ, также должно происходить за рамками школы.
Разве не так?
Это же не дискотека или спортивное мероприятие, это обучение.
Так что мы находимся, я полагаю, где-то в самом начале оформления продуктивных отношений между школой и религией.
Работайте за двоих, обогащайтесь!
Мы все работали совместителями. Учительские ставки настолько мизерные, что без подработки нельзя. Кому-то удается найти учеников на стороне и стать репетитором, кто-то вынужден работать не по специальности – сторожем в своей же школе или даже уборщицей.
Министерство труда (ведомство А.Починка), обруганное за свою концепцию реформирования системы оплаты труда, разработало новое положение, согласно которому работать по совместительству бюджетники могут и в своем учреждении. То есть им не удалось отменить ЕТС и создать механизм отраслевого и регионального повышения зарплаты, поэтому, чтобы хоть как-то уменьшить напряженность в бюджетной сфере, разрешили легально работать за двоих. А напряжение усиливается, потому что и проблема с долгами пока не решена, и мнимое повышение заработной платы в октябре окажется единственным в этом году. Да и в 2004 году на повышение зарплаты работникам всей бюджетной сферы денег нет. Поэтому Минтруда решил, что если нельзя повысить оклады, то надо разработать механизм легальной эксплуатации человеком самого себя.
А в середине августа правительство это положение утвердило. И теперь вы можете зарабатывать, насколько сил хватит. Это решение правительства мы также публикуем в этом номере на 16 полосе.
Своего рода школа полного дня возможна не только для детей, но и для учителей. Теперь можете хоть 24 часа в сутки проводить в своей школе. А если, так же как и религиозным организациям, учителям дадут возможность оказывать частные образовательные услуги в своей же школе, то за школьные площади возникнет та самая здоровая конкуренция, которой мы можем отчитаться перед Всемирной торговой организацией, – желающие подработать дополнительными уроками учителя станут соперниками желающих обучать религии служителей культа.
Лично мне такая конкуренция нравится – по крайней мере, качество образовательных услуг заметно улучшится. Выиграть у священника или раввина труднее, чем у вузовского экзаменатора или районного методиста.
А. Починок считает, что такое разрешение даст возможность учителям повысить свой заработок на 70%.
А вы говорите: повышение заработной платы! Есть способы поэффективнее: работать надо, а не надеяться на прибавку!
Такие вот летние новости.

Александр АДАМСКИЙ

Рейтинг@Mail.ru