Теоретически благотворительный фонд может открыть кто угодно: собрались три человека (именуемых в данном случае физическими лицами), нашли юридический адрес, по которому фонд будет зарегистрирован, – и вперед, по инстанциям. Когда все они будут пройдены, вместе с благотоворительным фондом на свет родится и его расчетный счет, то есть то, к чему стремились. Вообще говоря, благотворительный фонд (соответственно и его расчетный счет) ни к какой конкретной школе жестко не привязан, но его устав (кроме всего прочего) может предусматривать оказание помощи учебным заведениям (или учебному заведению под номером таким-то).

Допустим, активные родители открыли благотворительный фонд, и если они сделали это ради школы, у нее появился еще один расчетный счет – тот, с которого деньги, едва появившись, не улетят в счет коммунальных платежей. Но тут-то и встает множество вопросов. Главные из них такие:

– источники получения денег и поиск этих источников,

– в какой степени средства фонда решают финансовые проблемы школы.

Собственно, это вопросы функционирования фонда. Он зарегистрирован, но как реально организовать его работу? Где реально взять деньги?

Есть школы, издающие методички и организующие курсы повышения квалификации для педагогов со стороны, но таких единицы. Зачем им нужен фонд, точнее счет фонда, – ясно. А как поступают с фондами остальные? Зачем они им?

Если же администрация уверена, что фонд принесет школе определенный минимум средств, и планирует расходы исходя из этого устойчивого прогноза, жизнь будет гораздо стабильней. Фондовыми поступлениями можно будет покрыть траты на обслуживание техники, привлечение специалистов – словом, использовать деньги на то, на что из бюджета они не поступают.

Если администрация в соответствии с принципом фонда придерживается добровольности (стихийной или организованной, когда людей подталкивают совершать пожертвования), скорее всего средства будут поступать эпизодически. Сегодня есть – завтра нет. Сегодня одна сумма – завтра другая. И каждый раз надо оперативно решать, как ее использовать. Очевидно, что в этом случае ни о каком серьезном планировании крупных хозяйственных трат (например, на ремонт) не может быть и речи.

Если же администрация школы хочет строить смету расходов, рассчитывая на постоянные поступления из фонда (хотя бы минимальные) и таким образом охватывать тот сектор, который из бюджета заведомо не финансируется, придется задуматься об организации стабильных пожертвований. Что сегодня, как правило, означает добровольно-принудительные взносы (при поступлении в школу и т. д.).

В этом случае стараются говорить о понимании родителями финансовых трудностей образования, о низкой учительской зарплате, о том, что многие статьи школьной сметы давно не финансируются... Однако непонимание этих трудностей фактически не допускается, и человек, который не поддерживает общественно признанную необходимость вносить деньги, подвергается довольно ощутимому порицанию. Когда действует подобная схема, то, пожалуй, правильнее вести речь не о благотворительном фонде, существующем при реальном попечительском совете, а о некотором фонде, который подконтролен администрации школы. Отличаются они друг от друга примерно на полтора века.

Чем же?

Реальный попечительский совет – это власть людей, обладающих деньгами, достаточно большими по сравнению с бюджетом школы, и потому ставящих ее от себя в некоторую зависимость. В лучшем случае их взаимоотношения со школой описываются горизонтальной схемой – чаще совет стоит над школой.

Однако на российских просторах принята противоположная схема: логику работы фонда диктует исполнительная власть, то есть администрация школы. Соответственно ни о какой благотворительности как источнике наполнения фонда не может быть и речи. Естественно, что решения по использованию денег тоже принимает она. В состав попечительского совета, стоящего во главе этого фонда, в этом случае вводят наиболее авторитетных, активных и щедрых родителей, но реально управлять фондом они не смогут, поскольку распоряжается им администрация школы. Но! Жизнь не стоит на месте, и в последнее время обсуждаются схемы подключения районных властей к попечительским советам.

Что происходит сегодня, если местными властями принимается решение помочь школе, скажем, в ремонте? С трудом можно себе представить ситуацию, чтобы, договорившись с фирмой, имеющей моральные или какие-то другие обязательства перед муниципалитетом, субпрефект позвонил директору школы и сказал: в вашем распоряжении такая-то сумма, выписывайте счета и обращайтесь к такому-то для их оплаты. Скорее всего он предоставит не деньги, а услуги и исполнителей. Вероятнее всего власти дадут подзаработать «своим» подрядчикам, а в хозяйскую хватку школьных директоров они большей частью просто не верят – считают, что районная администрация справится с задачей гораздо лучше.

С директором не будут советоваться, как лучше потратить средства.

То есть решение не будет приниматься коллегиально, с учетом интересов фирмы-спонсора, районных властей и самой школы.

Заметьте: формально муниципальные (или районные) власти при этом действуют как попечители. А фактически как администраторы.

Такое властное распределение средств – без учета коллективных интересов – будет происходить до тех пор, пока на территории (каждого) района не возникнут устойчивые общественные, профессиональные, административные силы, обладающие реальными (а не нормативными) полномочиями и заинтересованные в кооперации и совместной работе.

Сегодня этих сил нет, на общественно-хозяйственной сцене действуют частные лица, которые как частные лица и договариваются. А раз таких сил нет, раз нет регулирующих механизмов, то использование благотворительных фондов целиком и полностью зависит от интересов, честности и юридической грамотности тех людей, которые стоят у истоков той или иной формы финансирования.

Собственно, так ли нужны фонды, если их средствами распоряжается всего одно официальное лицо? И действительно, нередко школьная администрация обращается не к фондам, а к наличности.

Сам по себе переход от наличных денег к фондам – это, безусловно, огромный шаг вперед по пути от абсолютной бесконтрольности, безотчетности и злоупотреблений к более или менее цивилизованным формам обращения с финансами. Но по идее эффективное функционирование таких фондов должно регулироваться всей оркестровкой гражданского общества, наличием в нем устойчивых заинтересованных сил, обладающих не только юридическим правом, но и реальными рычагами воздействия на жизнь в локальном социуме.

Чтобы было понятно, что имеется в виду, рассмотрим ту же ситуацию на уровне школы. Допустим, есть среди родителей или учителей активный человек, готовый заниматься финансовыми проблемами, и директор всю работу по добыванию денег сваливает на него. Потом они вдвоем договариваются, как полученные средства тратить.

Чтобы фонды могли работать эффективно, необходимо долгосрочное планирование трат, которое учитывало бы некий компромисс общественных и корпоративных интересов. Накопление на крупные проекты должно осуществляться не из случайных, а из плановых поступлений. Это первое.

Второе. Чтобы эти поступления случались, необходимы партнеры, которые были бы нужны друг другу и составили бы попечительский совет.

Сегодня ни у родителей, ни у потенциальных спонсоров школы лишних денег нет, поэтому траты диктуются политикой затыкания дыр. Она пронизывает всю нашу жизнь, и любой возможный меценат, внося в благотворительный фонд определенную сумму, даже не помышляет о том, чтобы создать попечительский совет, то есть сообщество людей, дающих деньги и диктующих свои правила игры. Рассуждает он примерно следующим образом: я внес деньги, они нужны школе, я уважаю людей и дело, которому они служат (другой вариант: меня вынудили сделать взнос), – и все, и забудем об этом. В лучшем случае благодетель проконтролирует, на что потрачены его средства. Но даже после этого никакая организационная структура по решению финансовых проблем школы не родится – все как было, так и останется.

За границей такого уже не бывает: там, где происходит распределение денег, безвластных и бесправных участников процесса не бывает. Каждый из них играет в общественной жизни свою роль и потому имеет определенные полномочия. Таким образом, ключ к решению проблемы функционирования фондов – в детерминированности общественных механизмов, в некотором сложившемся стереотипе отношений, для нарушения которого чиновнику, или функционеру, или общественному деятелю придется десять раз подумать, а стоит ли его нарушать.

Такое есть и у нас – например, взаимоотношения между городскими и муниципальными властями, – но до естественного взаимного регулирования интересов сообщества людей, проживающих в определенной местности (районе, округе и т.д.), дело еще не дошло. Это сообщество должно быть пронизано властными функционерами, отвечающими за налоги района и их распределение, общественными организациями, лоббирующими какие-то свои интересы (например, интересы торговых предприятий), пронизано объединениями школ, отстаивающих свои интересы. Пока у нас все это в зачаточном состоянии, и если уже можно говорить о том, что торговые организации могут консолидироваться, чтобы обеспечить свои интересы через представителей органов власти, то трудно себе представить, что для этого же объединятся школы – у них пока просто нет соответствующих исходных структур. Не важно, что это будет: профсоюз или объединение школьных администраций, – но действующий сегодня совет директоров предназначен для решения совсем иных вопросов. А взять да и переключиться с одного на другое, создать вокруг себя силовое поле и начать формировать новые общественные отношения эта организация просто не может.

Кстати, это сделал Союз ректоров, но у них есть твердая почва под ногами, за ними стоят автономные учебные заведения со своим набором прав, для реализации которых и нужны скоординированные корпоративные действия. А для реализации сегодняшних задач школы нужно пройти сразу несколько дополнительных шагов, чтобы появилось поле дополнительных общественных возможностей – коллективных, корпоративных.

Ну а пока все сидят по норкам и занимаются каждый своим делом, брать на себя инициативу никто не хочет. Но когда-нибудь настанет критический момент и начнут складываться устойчивые структуры и взаимоотношения – как жидкость в определенных условиях превращается в твердое тело.

Записала Елена ШАРОВА